УСЫ,

или, в общем-то, о своём

Когда генерал армии Лушев был назначен Командующим войсками Московского военного округа (МВО), он круто взялся за кадровые вопросы, решительно отстраняя от должностей нерадивых начальников окружных управлений, служб и отделов, командиров соединений и частей. Не сетующий на отсутствие чувства юмора ратный люд немедленно наградил его прозвищем «Фотограф» – по ассоциации: «Внимание! Снимаю!»

Была у Петра Георгиевича одна причуда: его почему-то жутко раздражала всякого рода растительность на суровых ликах подчинённых – сам он брился до блеска. Чукча же ещё с лейтенантских времён носил усы. Впрочем, усы – громко сказано, – так, усишки.

Как-то случилось Чукче «загреметь» в праздничный наряд – помощником дежурного по штабу МВО с 8 на 9 мая. Инструктируя заступающих, начальник Оперативного управления вынул из стола ножницы и протянул их Чукче:

– Подправь чуток свои «кусты», а ещё лучше – сбрей совсем! Знаешь ведь…

– Прорвёмся, – махнул рукой Чукча.

– Ну-ну…

Остаток дня и ночь пролетели спокойно. Рано утром дежурный – подполковник Бронетанкового управления Матвеев – проконтролировал выход из парка машины Командующего, которому предстояло, заехав в штаб, отправляться на возложение венков к Могиле Неизвестного Солдата. Вскоре камеры наружного наблюдения показали, что к главному входу в здание штаба, со стороны набережной Москвы-реки, подкатила чёрная машина Лушева.

– Пойди, встреть, – кивнул Матвеев Чукче.

– Да ты что?! – изумился Чукча и ткнул пальцем в свои усишки.

– Тьфу, забыл! – воскликнул подполковник и направился, было к двери. Но тут, как назло, требовательно заверещал телефон прямой связи с оперативным дежурным по округу – тому, именно в этот момент, срочно потребовалось что-то узнать. Матвеев схватил трубку и начал докладывать. Меж тем монитор угрожающе крупно нарисовал Командующего, уже подходящего к ступенькам парадного входа. А оперативный всё продолжал о чём-то пытать Матвеева.

Выбора у Чукчи не осталось. Он рванул из «дежурки» в коридор, на ходу расправляя китель под ремнём, поправляя фуражку и кобуру. Массивная дверь отворилась. Чукча поднял ладонь к козырьку:

– Товарищ Командующий! Во время дежурства…

Но Лушев, козырнув, прервал его:

– Всё в порядке?

– Так точно!

– Ну, товарищ майор, поздравляю вас с праздником, – генерал протянул руку для пожатия.

– Спасибо, товарищ Командующий! Разрешите и вас как участника войны поздравить с Днём Победы!

– Спасибо, спасибо, майор, – и Лушев направился по коридору к лестнице, ведущей в его кабинет. Чукча в двух шагах сзади сопровождал его. «Фу-у, пронесло…» – мелькнуло у Чукчи в голове. Но в тот же миг Командующий вдруг резко развернулся и, строго насупив брови, стальным голосом спросил:

– А эт-то что у вас под носом?

– Усы, товарищ Командующий!

В глазах генерала заполыхали ледяные молнии:

– Какая служба?

«Ну вот, – подумал Чукча, – и ты, Чукча, попал в “объектив”» – а сам чётко доложил:

– Служба военных сообщений!

О чудо! Гневно-властное выражение лица Лушева прямо на глазах стало смягчаться, и уже с миролюбивым добродушием он проворчал:

– Ну вот, прекрасная служба, а вы… своими усами её… позорите…

Повернулся и, бросив на ходу: «Продолжайте нести службу», стал подниматься по лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой.

Какой магической силой обладает сочетание слов, составляющих наименование его службы; что связывало с ней грозного генерала армии Лушева (он ведь по воинской специальности танкист); что уберегло усатого майора от материализации гнева Командующего, – об этом Чукча гадает и поныне.