МАКАРОНЫ

В 16 часов 30 минут по ленинградскому времени одного из дней давно минувших половина Чукчиного взвода заступила во внутренний караул, а Чукчу с остальными сослуживцами послали в кухонный наряд. Старшим над нами назначили командира третьего отделения младшего сержанта Мишу Ряпасова. Это был исполнительный, добродушный, невозмутимый до невообразимости парень из белорусской Сморгони.

Закончился ужин. Личный состав разбрёлся по казармам, ленкомнатам, кино. Начальник столовой – отставной продовольственник, – поварихи, официантки, подготовив всё необходимое к завтрашнему дню, разошлись по домам. Мы собрали со столов остатки посуды, начали её мыть. По велению злого рока посудомоечная машина, конечно же, вышла из строя, и нам пришлось в течение нескольких часов отскребать от остатков перловки и сала несколько сотен жирных мисок, вилок и кружек – вручную. Затем, ближе к полуночи, стали готовить помещения кухни и столовой к утренним мероприятиям – драить необъятную жарочную плиту, четыре огромных (наверное, литров по 400 каждый, не меньше) и один вообще гигантский (литров на 500) варочных чанов; протирать столы, подметать и мыть полы.

Миша Ряпасов деловито обходил все доверенные его неусыпному сержантскому оку хозяйственные помещения, не гнушаясь, несмотря своё высокое положение, лично подключаться то тут то там к работе. Он беззлобно поругивался, всякий раз спотыкаясь о стоящие при входе в кухонную каптёрку мешки из плотной бумаги. В тех мешках лежали макароны, которыми поварихи намеревались побаловать личный состав на завтрак.

Далеко заполночь, когда всё было готово к утру; когда кто с удовольствием фыркал и отплёвывался в душевой комнате, кто дремал на составленных стульях, кто писал «конспект на родину», – служебное рвение и какая-то необъяснимая потусторонняя сила повлекли Мишу Ряпасова в кухонное помещение. Парень он, надо сказать, был инициативный…

А когда над Ленинградом начало заниматься хмурое утро; когда полных поварих и полных величавости стройных официанток, а также начальника столовой с головой, полной забот, проглотила дверь пункта питания, – часовой на плацу № 2, нёсший службу по охране караульного помещения, аж присел, услышав рвущий душу протяжный вой, плывущий из раскрытых окон кухни…

Прошлым вечером, уходя домой, начальник столовой попросил Мишу Ряпасова к утру, для облегчения работы поварих, заблаговременно заполнить варочные чаны водой до определённой мерки. И вот сегодня, встретив начальника, Миша доложил ему об исполнении поручения. В самом распрекрасном расположении духа начальник столовой в сопровождении Миши Ряпасова проследовал в кухню. Однако когда он вошёл туда и увидел у стены аккуратно сложные в стопку пустые бумажные мешки, у него неприятно засосало под ложечкой. И не зря! В тот момент старшая повариха приподняла крышку одного из варочных чанов. Миша Ряпасов затаил дыхание и замер в предвкушении её приятного удивления и дождя благодарностей, вот-вот прольющегося на него… Дождь пролился. Дождь слёз и проклятий. Шум именно этого бурного «ливня негодования» едва не вывел из строя часового на плацу № 2. Инициативный наш младший сержант Миша Ряпасов, залив, согласно договорённости, чаны холодной водой, решил ещё больше услужить труженицам «горячего цеха» – и ещё ночью… высыпал туда весь запас макарон.

Четыре поварихи, всхлипывая и причитая, начали руками выворачивать из четырёх чанов и сбрасывать в огромные алюминиевые кастрюли липкую, противно чавкающую белую массу. Когда они закончили эту свою скорбную работу, Миша Ряпасов указал в сторону пятого, самого большого, стоящего в отдалении чана и невозмутимо спросил: «А из того тоже надо вынимать?». Начальник столовой схватился за сердце и с криком «Компот! Компот!!» грузно сполз по стене на стопку бумажных мешков…

«Вводная», данная младшим сержантом Ряпасовым, к чести командования, была решена оперативно. По тревоге подняли начпрода и начальника продсклада, получили перловую крупу, вымыли варочные чаны.

Завтрак состоялся вовремя.