Раздел пятый.

Наши веси: юг Края – сторона родная

Первая треть моей жизни прошла в южной половине Нашего Края. Родственники, друзья, земляки и все те, с кем приходилось общаться до поступления в Столпянскую среднюю школу, жили в ней. Именно в силу этого ее история, природа всегда для меня были и интереснее, и привлекательнее, нежели северная его часть.

К этому надо добавить, что большинство южных селений Края (Коленцы, Лучинск, Аристово, Мелекшино, Татаркино, Столпцы) испокон веков входили в единую территориально-административную часть всей Пронской земли– Столпянскую волость. О возможном происхождении их названий – (а этой теме я придаю очень большое значение), а также, насколько мне удалось обнаружить в литературе, об их истории, населенности, жизни и быте обитателей мне хотелось бы поведать. К чему с превеликим удовольствием приступаю.

Однако «исторический багаж» нашего (скажем так: столпянского) происхождения весьма невелик. По моим предположениям, никто и никогда в перечисленных выше селениях не вел даже дневников; не говоря уж об опирающихся на документальную базу исследованиях, статьях, брошюрах или книгах.

Не слышно было и о попытках написания воспоминаний, о ведении или воссоздании семейных хроник, о генеалогических построениях. Коротка жизнь у фамильных реликвий: писем, грамот, наградных листов, наград. Как правило, хранятся они в семейных архивах ближайшего поколения, а затем бесследно исчезают.

Так что краеведу или просто любознательному земляку, задумавшему изучить и описать прошлое любого нашего селения, придется встретиться с невероятными трудностями. Хотя история не исчерпывается одними лишь письменными свидетельствами. Есть, правда, еще одна неотъемлемая часть истории народа – фольклор: обряды, песни, частушки, сказки, предания, легенды, устные сказания, бывальщины, пословицы, поговорки, загадки, прибаутки. Вплоть до особенностей языкового наречия, то есть диалектизмов*, которыми так многоцветно была украшена речь наших предков, несущая в себе богатую информацию о прошлом. Однако добывают ее обычно ученые-фольклористы*, которых земля Нашего Края почему-то не рождала.

Но вместе с перечисленными внутренними, существуют ведь и другие, внешние, источники, подступиться к которым даже легче, нежели к первым. Надо лишь, проявив интерес и трудолюбие, проложить стопу в сторону библиотек. Там, как ни странно, убеждаешься в том, что в помощники тебе приходят не кто-нибудь, а сами русские государи. И не ради решения твоих вопросов. Нет! Заботясь о собственной казне, благоденствии своего государства, они – неутомимые, во все времена были обеспокоены жизнью, деятельностью, а главное – имущественным положением своих подданных. С этой целью они рассылали повсюду своих вездесущих статистов, писцов и фискалов, которые, собрав сведения, оформляли их в сборники и справочники.

Так что, если к поиску этих документов отнестись внимательно, а к ним самим с пристрастием, то эти немые свидетели могут о многом, сокрытом временем, поведать. Вот этот-то пласт, при описании истории селений Нашего Края, я постарался максимально использовать. А добытый материал разложить по определенным темам. Не обессудь, читатель, если мое изложение покажется тебе не только неровным, но даже отрывочным (лучше сказать: обрывочным). Ибо при всей моей библиографической дотошности, таких источников обнаружено не много. Но они есть! Допускаю, что самые ценные, как это бывает, остались вне поля зрения.

Поэтому выражаю надежду, что идущие вослед земляки-краеведы, обнаружив их, опишут историю Нашего Края и последовательнее, и глубже. Да и не собирался я, откровенно говоря, описывать ее с максимальной связностью, стройностью и полнотой. Напротив, в мою задачу входило рассказать обобщенно, но так, чтобы у читателя возник хотя бы мозаичный* образ как в целом всего Нашего Края, так и каждого селения в отдельности.

Откровенно говорю, несмотря на обилие материала, советская эпоха будет описана мной лишь фрагментарно*. Полностью окунаться в нее как-то не хочется. И вот почему. Некогда одним из умнейших русских людей было сказано: «На России как будто лежит проклятье – быть испытательным полигоном всякого рода теорий, возникающих на Западе». Так что на протяжении последних веков попыток догнать в своем развитии западные страны (не говоря о том, чтобы сделать Россию пупом планеты) было немало. Поэтому судьба русского народа представляется мне неким прокрустовым ложем*, владельцы которого своей ли волею, чужой ли бедой, но преступным образом водрузившись на трон, вгоняли в него народ и пытались выровнять его по европейскому стандарту.

Начиная с 1917 года, судьба страны представляется мне какою-то ненастоящей, неестественной и вершится она не своей собственной волей, а будто-бы иностранной дьявольской силой. Потому-то она и получилась такою жестокой, даже беспощадной. Хотя по прошествии ее (советской эпохи) возникает другое ощущение. Будто сегодня, совершая «демократические преобразования», перестройщики сознательно опускают ее на дно, оттолкнувшись от которого, она окажется пусть и на «нулевой», но все же на естественно начальной отметке. С нее-то, по-видимому, и начнется путь положительного (созидательного) переустройства.

Итак, если самая древняя жизнь в наших селах и деревенях ее современниками нам не поведана, значит ли это, что описать древнейшее прошлое каждого их них практически невозможно? Думается, нет! Начиная со времен образования Пронского княжества и вплоть до средних веков, ее можно вообразить, предположить, экстраполируя* (проще сказать: накладывая) происшедшее в соседних краях, например, на Рязанской земле, в целом на Руси на вполне возможные аналогичные* ситуации, складывавшиеся тогда и в Нашем Крае.

Но сельскую жизнь XVII – начала XX веков мы все же можем представить более зримо, осязательно и на конкретном материале. Причем, не используя какую-то там «машину времени», а, привлекая обычные цифры, то есть статистику. Собранные воедино, эти «сухие» сведения – и мы это скоро почувствуем – расскажут о ней гораздо правдивее и «оживят» ее, может быть, даже ярче, нежели рассказы историка-бытописателя или картины исторического живописца.

И тогда мы почувствуем, насколько ценными и весьма достоверными могут быть «протокольные» данные, имеющиеся в «холодных» официальных документах. Я почему-то уверен, что многие земляки о существовании этих источников даже не подозревали. Сопоставленные с сегодняшним днем, они могут привести к очень интересным выводам или обобщениям. Не премuнем же их использовать.

А описание свое начну, как выше говорил, с дорогой и милой мне южной оконечности той местности, на которую более тысячи лет назад ступила нога первого предка-первопереселенца. Прибыл он с верховьев Дона и на совершенно незнакомую ему тогда землю, которую я, его потомок в тридцать ? -м поколении, назову Наш Край.

Колeнцы

Территориально (если идти по течению Прони) село находится в самом начале Нашего Края, точнее, на юго-западной его оконечности. Каждый раз, когда я размышляю над историей этого селения, во мне возникает удивление: как верно оно названо!

Ведь если смотреть на это селение с высоты птичьего полета (например, из иллюминатора низколетящего самолета), то приходишь к твердому убеждению: лучшего названия и дать нельзя! Ибо четыре изгиба реки (выделенное мной предназначено специально для автора заметки «Знать топонимику», Елены Измайловой*) удивительно похожи на изгибы коленной чашечки (при виде сбоку на не полностью выпрямленную ногу). В целом же очертание русла Прони в данном месте напоминает букву из греческого языка «омегу». Это отчетливо видно на крупномасштабной карте (смотри на обороте обложки). Но село-то древнее, а древние люди, как известно, самодельных крыльев либо воздушных шаров делать не умели, на самолетах не летали, топографическими картами не пользовались. Да и над местностью они поднимались не выше полусотни метров (максимальная высота деревьев в Нашем Крае). Но насколько проницательны они были в своем выборе! Остается сделать вывод: у них было весьма богатое воображение…

Хотя вопрос, связанный с названием села, был для них и простым, и, главное, доступным: они использовали многоликость русского слова. Чтобы убедиться в этом, обратимся сначала к «Толковому словарю живого великорусского языка В.И.Даля»: « Колено реки – поворот, заворот углом, самый заворот и пространство от одного изгиба до другого (река дала колено)». В «Словаре народных географических терминов» Э.М.Мурзаева 82 к слову «колено» мы тоже найдем топографическую ему привязку: «Колено: резкий крутой изгиб реки, лука, меандра*». В последнем приводятся интересные сравнения, в том числе: аналогичное* название имеет населенный пункт в Ивано-Франковской области (Украина). Так что факт происхождения названия села Коленцы от имеющихся поблизости поворотов русла Прони, на левом берегу которой расположено село, – бесспорен.

Однако наличие не одного, а нескольких изгибов русла реки у села Коленцы, как географическая уникальность данной местности, была замечена единственным из десятка авторов, работы которых привлекли наше внимание. В книге Г.П.Смолицкой «Топонимический словарь Центральной России. Географические названия» 140 о происхождении названия села Коленцы сказано так: «Коленцы, село в Рязанской области, на р. Проне, которая имеет в этих местах несколько изгибов – колен, коленец. Это обстоятельство и стало признаком названия селения…». Она же приводит к этому названию (правда, на сей раз небесспорный) словообразовательный ряд прилагательных: «…Коленовцы, коленовец, коленовский, -ая, -ое»*.

Обратим внимание еще на одну тонкость (назовем ее – чувство языка), которая была учтена нашими предками при выборе имени этому селению: не «Колeны», не «Колeна», не «Колeнки» и даже не «Коленца». Что было бы топонимически оправдано, но по смыслу не совсем верно, а по слуховому восприятию непрятно. Нет! Они назвали село и точнее, и благозвучнее – КОЛЕНЦЫ. Судите сами, многие ли такие крупные реки, как Проня, текущие по равнине, могли позволить себе на протяжении одной–двух верст совершать четыре крутых изгиба. Думаю, нет… Потому-то названо село и умело, и грамотно. Умницами были наши предки-земляки, не правда ли!?

Коленцы были довольно крупным населенным пунктом. В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (том XV А , СПБ, 1895 г., с.674) о нем сказано: «Коленцы. Село Рязанской губернии, Пронского уезда, при реке Проне, с игольною фабрикою, основанной в 1716 г. Выделка проволок, иголок и булавок. Церковь, школа, больница. Дворов 345, жителей 2118 (1894)».

Основной достопримечательностью села, конечно же, были церковь и игольная фабрика. Впрочем, подробно о последней мы расскажем в главе «Судьба первенцев частного железного дела России», где приведем источники, в которых имеются изображения ее зданий. Если говорить о них, то В.И.Пилявский в статье «Постройки В.П.Стасова в усадьбах под Рязанью, Калугой и Торжком»* о замечательной архитектуре фабричных сооружений этого выдающегося зодчего пишет:

« Главное здание, как и [под прямым углом примыкающий к нему другой] корпус, расположенный вдоль реки Прони, были заняты производственными помещениями. Несложный технологический процесс не требовал какого-либо специфического их устройства, нужно было лишь ритмично расположить большие окна, чтобы обеспечить хорошее освещение. Поэтому здание лишено заметных черт, присущих промышленному зодчеству. Пожалуй, единственным характерным признаком фабричного комплекса были большие дымовые трубы [пристроенные в углах], которым придана форма ступенчатых обелисков [суживающихся кверху столбов].

<…> Чтобы окрасить монотонный и плоский фасад [переднюю сторону здания], Стасов выделил среднюю часть его пятипролетным ложным портиком [искусственной лоджией] с полуколоннами [наполовину выступающими из стен здания столбами] и антами [торцевыми столбами] по концам. Громадный фронтон [верхний трехугольный вид крыши] венчает раскрепованный [представляющийся свободным] центр здания, чуть выступающий вперед по отношению к основной плоскости [передней стороны здания].

Длинный [70 метров] фасад был обращен на большую площадь перед главным домом усадьбы, и Стасов придал ему некоторую парадность, применив не только ордер [тип фасада с описанными выше элементами], но и ряд декоративных элементов в виде ромбовидных впадин между окнами, сандриков [карнизов] над двумя средними окнами, ложной балюстрады [выступающей сверху поперечной балки-балясины, на которую опирается портик], в нишах под верхними окнами и прочее».

Школа. В «Сборнике статистических сведений по Рязанской губернии», том XII : начальные школы» 129 говорится, что в 80-х годах XIX века в селе Коленцы Столпянской волости действовало земское трехгодичное училище, основанное сельским обществом в 1878 году. Здание было собственностью училища: каменное, одноэтажное, с железной крышей и пятью окнами; площадь учебных классов составляла 80 квадратных аршин. Отапливалась одной голландской печью. Стоимость содержания училища составляла 315 рублей в год. Отмечается, что: «плата за обучение не берется. Крестьяне расходуют на содержание училища 20 рублей».

В 1885-1886 учебном году в нем обучалось 42 мальчика и 9 девочек; из них 3 ученика приходили из трех соседних селений. Занятия начинались 15 сентября, заканчивались 8 мая. Продолжительность учебы – 6 часов в день в течение 140 учебных дней. Преподаватели: законоучитель – священник П.В.Калинин (с 1878 года); учитель, окончивший Рязанскую духовную семинарию, – А.Я.Херсонский (с 1882 года). Квартиры для учителя при школе не было. Библиотека отсутствовала. Попечитель* училища – крестьянин И.Т.Королев (с 1878 года).

Количественное распределение учеников по группам было следующим:

– по классам: младший – 23 мальчика и 3 девочки, средний – 11 мальчиков и 6 девочек, старший – 8 мальчиков;

– по возрастам: 8 лет – 9 мальчиков и 1 девочка, 9 лет – 4 мальчика, 2 девочки, 10 лет – 6 мальчиков и 5 девочек, 11 лет – 12 мальчиков, 12 лет – 9 мальчиков и 1 девочка, 13 лет – 2 мальчика;

– по сословиям: из крестьян – 41 мальчик и 8 девочек, из купцов – 1 мальчик, из духовенства – 1 девочка, из мещан и разночинцев – никто не учился.

Церковь . В Коленцах имеется церковь, именуемая Благовещенской. Рязанский историк И.В.Добролюбов* 34 сообщал: «…На построение церкви с приделом Архангельским было дозволение в 1752 году по просьбе премьер-майора лейб-кампании вице-сержанта князя Григория Патрикеева сына Кильдишева и Московской первой гильдии купцов и игольной фабрики содержателей Николая и Ивана Панкратьевых детей Рюминых и железных заводов содержателя Степана Абрамова сына Абрамова, которая была освящена 23 октября 1775 года.

В 1871 году распространен был теплый придельный храм, в котором устроены два придела – в честь Архистратига Михаила* и святого блаженного князя Александра Невского*.

В состав прихода входят: село Коленцы – 264 двора, деревни Вельяминовка – 19 дворов, Волохово – 14 дворов и Выселки Волоховские (обе в 3-х верстах) – 13 дворов. Количество прихожан мужского пола – 943 человека, женского – 1122».

В книге Г.К.Вагнера* и С.В.Чугунова «Рязанские достопамятности» 11 внешний облик церкви описан следующим образом: «Церковь в Коленцах… [отличается] своим стройным ярусным силуэтом… Два ее

восьмерика [восьмигранника] поставлены на довольно сложное по объему основание в виде трехлепесткового многогранника, в свою очередь двухсветного. Высокая колокольня на западном конце трапезной тоже представляет композицию «восьмерик на восьмерике». Все переходы от объема к объему в храме и в колокольне сделаны через вспученные [слегка куполообразные] кровли, придающие силуэту постройки барoчный [не прямолинейно-упрощенный, а живописный] вид…».

Приведем другие сведения, которые, судя по названиям материалов архива духовной консистории Рязанской епархии 155 , могут привлечь внимание исследователей, интересующихся судьбой храма в селе Коленцы.

1776 год : «Дело о произведении села Коленец диакона [помощника священника] Ивана Антонова в иереи [священники], на 6 листах».

1778 год : «Дело по прошению села Коленец прикащика Петра о произведении дьячка [причетника, псаломщика?] Тимофея Михайлова во иереи, на 40 листах».

1782 год : «Прошение ученика филисофии Ивана Тимофеева о предоставлении за ним иерейского места в селе Коленцах», на 23 листах».

1804 год , 11 августа: «Прошение села Коленец прихожан о дозволении им перекрыть в том селе церковь, на 2 листах».

1818 год , 25 апреля: «Прошение села Коленец священнослужителей и прихожан о дозволении им поправить в церкви того села иконостас на собственный кошт [за свой счет], на 2 листах».

1821 год , 26 ноября: «Рапорт благочинного [старшего священника] о смерти села Коленец священника Андрея Семенова, на 2 листах».

1823 год , 9 июля: «Прошение села Коленец притча [церковнослужителей] и прихожан о дозволении перекрыть на церкви того села кровлю, на 2 листах».

Накануне Великой Отечественной войны) церковь была закрыта и использовалась под склад для хранения зерна. В последние десятилетия заброшена и ныне за ее состоянием никто не следит. Однако остов церкви полностью сохранился, так что для восстановления потребуется, по моему мнению, вложить гораздо меньше средств, чем для строительства новой. Правда, посещать ее уже практически некому. Однако…

Совсем недавно в газете «Аргументы и факты. Рязань» (информационно-рекламное приложение к центральной газете «Аргументы и факты», 2004 г., №8, февраль, с.16), под рубрикой «Непознанное» появилось любопытное сообщение, касающееся Коленцевской церкви. Материал из данного источника привожу полностью.

« [Вопрос читателя.] Слышала, что, то ли в Старожиловском, то ли в Клепиковском районе в полуразрушенном храме сохранилась фреска*, обладающая чудодейственной силой? М.Игнатова, Старожилово. [Ответ редакции был таким]:

Возможно, речь идет о Храме Михаила Архангела, расположенного в селе Коленцы Старожиловского района на территории разрушенной усадьбы. Если это так, то в этом разоренном полуразрушенном храме действительно каким-то чудом сохранился фрагмент росписи «Страшный суд». Невооруженным глазом он едва заметен. Но при фотографировании получается очень ярко и зримо.

Профессионалы не могут объяснить, каким образом достигается столь высокое качество изображения фрагмента фрески на фотопленке. Более того, как свидетельствуют очевидцы, делающие эти снимки, при печатании этих фотографий они чувствуют какой-то особый душевный подъем. Как сообщили редакции наши источники, многие люди самостоятельно посещают этот разоренный храм, чтобы посмотреть на, странным образом, уцелевший, фрагмент росписи говорящей фрески » .

Гидроэлектростанция . Вблизи села, на реке Проне, испокон веков существовала плотина, вода от которой подавалась сначала на мельницу, а потом и на силовые установки игольной фабрики. В советское время плотина была реконструирована и вода стала подаваться на построенную гидроэлектростанцию.

Давно я задавался вопросом: «От кого пошла инициатива строительства ГЭС на Проне в районе села Коленцы?» Почему-то казалось, что ответить на него было непросто: надо было обращаться к архивам. Но, просматривая районную газету «Старожиловский колхозник», я неожиданно обнаружил искомый ответ. В номере за 15 июля 1936 года, на третьей его странице, в заметке заведующего коленцевской мельницей Бархварта «Предлагаю построить в Коленцах электростанцию» прочитал: «В Коленцах имеется мощная водяная турбина на реке Проня. Турбина эта обслуживает только одну мельницу. Обидно становится, когда пропускаешь через плотину сотни лошадиных сил совершенно неиспользованными....

К Коленцам прилегают колхозные села: Лучинск, Аристово, Мелекшино. Вместе с Коленцами в них насчитывается 875 колхозных дворов… Почему бы Старожиловскому РИК?у [райисполкому] не возбудить ходатайство перед областным Исполкомом о постройке в Коленцах электрической станции. Сами колхозники в этом великом деле примут активное участие… Прошу редакцию газеты напечатать мое предложение и помочь довести это дело до конца».

Надо отдать должное редакции: она, поддержав инициатора, вскоре обратилась к читателям, живущим в селениях Нашего Края.

В ответ на это обращение, в номере за 27 июля, появилась уже коллективная статья за подписями членов правления колхоза имени Куйбышева Мелекшинского сельсовета, которыми были: Чуликанов С.И., Силкин Ф.Е., Трандушкин В.Н., Бухов А.А., Зобов И.А., Зубков А.Н., Комаров М.Р., Архипов М.К., Козлов И.С., Силкин В.П., Ванюшин А.Н., Агапкин И.Г., Зобов Я.А. и др. (всего 19 человек). [Мной напечатаны все перечисленные под статьей фамилии.] Привожу ее также без сокращений и исправлений.

«Предложение заведующего Коленцовской мельницей тов. Бархварт о постройке электростанции в Коленцах мы обсудили 25 июля на заседании правления колхоза, где присутствовало 22 человека.

Вопрос, затронутый через газету «Старожиловский колхозник» тов. Бархвартом, мы единодушно одобрили. При обсуждении члены правления нашего колхоза высказались не только за электрофикацию [так в тексте] окружающих колхозов, но и за постройку в Коленцах, на месте бывшего проволочного завода, мебельной фабрики.

Для постройки мебельной фабрики имеются все возможности: двухэтажное кирпичное пустующее здание, дешевая энергия, наличие рабочих рук, недалеко расположенный лес и т.п. Требуется лишь завести оборудование. Построив фабрику, мы сумеем обеспечить всех колхозников дешевой мебелью, которая позволит культурно обставить их квартиры.

Наш колхоз явится большим потребителем электроэнергии. Нам нужно осветить лампочкой Ильича 298 колхозных домов, избу-читальню, здания сельсовета и правления колхоза, постоянно работающие детясли, 3 животноводческие фермы. Кроме этого мы могли бы, пользуясь электроэнергией, пустить в работу имеющиеся маслобойку и просорушку, которые работают сейчас от конной тяги. Мы намечаем приобретение звукового киноаппарата, для которого тоже необходим электрический ток.

Поддерживая предложение тов. Бархварт о постройке электростанции в Коленцах, мы со своей стороны обязуемся оказать посильную помощь в строительстве рабочей и тягловой силой, материалами и проч. Просим президиум райисполкома ускорить разрешение вопроса затронутого тов. Бархварт».

Наконец, в номере за 6 августа появилось редакционное сообщение «Предложение тов. Бархарт одобрено». В нем говорилось:

«Президиум райисполкома на своем заседании 31 июля обсудил предложение зав. Коленцевской мельницей тов. Бархварт и письмо Коленцевских колхозников, напечатанное в газете «Старожиловский колхозник» по вопросу об использовании реки Проня для открытия электростанции.

Президиум постановил: поддержать предложение тов. Бархварт и инициативу колхозников об использовании реки Проня для постройки электростанции и просить президиум МОИК [Московский Исполнительный Комитет, которому подчинялся тогда Старожиловский РИК] оказать помощь колхозу имени Крупской в приобретении электрооборудования для организации электростанции».

Но инициатива тогда поддержана не была. Что помешало осуществлению замысла? Почему областные, а, может быть, и центральные властные органы не пошли навстречу пожеланиям и чаяниям колхозников, теперь сказать трудно. Не было средств? Отсутствовало оборудование? Не хватало специалистов для руководства строительством? Остается сожалеть, что предвоенная эпопея по замышлявшемуся строительству на этом этапе закончилась.

Однако продолжение ее все-таки последовало, но через полтора десятилетия. В этой же газете, в номере за 28 июня 1951 года, в статье Н.Носовой «На строительстве Коленцевской ГЭС» сообщается:

«Весной минувшего года колхозники колхозов Столпянской зоны [Не правда ли, характерное словосочетание?!] решили совместными усилиями построить в селе Коленцы, на реке Проне мощную гидроэлектростанцию. С большим воодушевлением колхозники принялись за строительство. За осенне-летний период ими было закончено сооружение здания, подводящего канала и турбинных камер…

С вводом в действие гидроэлектростанции 16 колхозов района (следует учесть, что в то время практически каждая деревня являлась колхозом*), совхоз и МТС [машинотракторная станция в Столпцах] будут полностью электрифицированы.

Колхозы получат возможность электрифицировать и механизировать все трудоемкие процессы в полеводстве и животноводстве. Электрические лампочки зажгутся в общественных помещениях и в домах колхозников…».

Характерные воспоминания оставил нам Николай Иванович Зубрилов, бывший турбинист Коленцевской ГЭС, («Старожиловские просторы» за 9 августа 2000 г.):

«…Строительство начиналось в послевоенный сорок девятый год. Сюда со всего района приехали специалисты и рабочие. Расквартировали их по домам жителей села. И каждая семья почитала за честь принять у себя такого почетного квартиранта. Население верило и не верило, что в их домах может появиться чудо-чудное – электрическая лампочка.

А меж тем рыли отвод, по которому потом пустили воды Прони; в дополнение к оставшимся от старой мельницы сваям вбивали новые, завозилось оборудование. <…> Руководил строительными работами секретарь райкома партии Иван Осипович Елизаров. Человек высочайшей самодисциплины и ответственности. Этого же требовал буквально от каждого на каждом участке и самолично контролировал все.

Но нельзя сбрасывать со счетов и поистине великий энтузиазм строителей. Еще больше подняло наш дух и энергию, когда к месту строительства привезли две гидротурбины – да еще какие! Чехословацкого производства! Мощное по тем временам оборудование – каждая вырабатывала в час по 500 киловатт электроэнергии.

Наряду с возведением самой электростанции велось и строительство двух электролиний. Одна шла через Гулынки на Старожилово, а другая – до Шелковой. Монтеры, надо отметить, работали в экстремальных* условиях, невзирая на погоду….».

Через некоторое время, там же была восстановлена мельница, жернова которой получали вращение уже от электромоторов.

Дополнение. Ежегодно ученики седьмого класса нашей мелекшинской семилетней и старших классов Столпянской школ ходили тогда в Коленцы, на экскурсию.

Мне же чаще вспоминается «доэлектрическое» время, когда для работы больших механизмов использовалась тягловая сила – колхозные быки или лошади. На колхозном току, находящемся за Кагаловкой (с тыльной, полевой стороны нашей деревни), они ходили по кругу и вращали огромный ворот. И тем самым приводили в движение расположенные рядом механизмы. А позже, при производстве наиболее трудоемких работ, стала использоваться механическая энергия (от работающего колесного трактора, марки «ХТЗ», производимого на знаменитом со времен коллективизации харьковском тракторном заводе).

В начале шестидесятых годов, ввиду того, что мощность электростанции ограничивалась недостаточной емкостью водохранилища и находилась в прямой зависимости от напора воды, зависящего от времени года и погодных условий, она не стала удовлетворять потребностям времени.

К тому же в те годы в Рязанскую область стала поступать дешевая электроэнергия с ГЭС, построенных на Волге и объединенных в вместе с другими в единую энергетическую систему страны. Поэтому коленцевская станция, как сравнительно небольшая и маломощная, была закрыта, а потом и демонтирована. Мельница же прекратила свое существование значительно позже, в конце 80-х годов.

А мебелью Коленцевской мебельной фабрики домовладельцам Нашего Края попользоваться так и не пришлось. Значит, не судьба! Зато остались целыми и невредимыми леса Нашего Края.

Сводные историко-статистические данные

по селу Коленцы

Коленцы: другие источники свидетельствуют . Наиболее полные (развернутые) сведения о селениях Нашего Края, приведены в «Сборнике статистических сведений по Рязанской губернии», том IV , выпуск 1 (Пронский уезд) 129 . Причем, все данные в нем приведены по состоянию на 1884 год. Имеющуюся в ней таблицу с показателями (по каждой волости и крестьянской общине*) я предпочел разбить на соответствующие населенные пункты. И по каждому из них представить данные в виде обычного текста.

Обращаю внимание, что сведения из прочих источников (к ним для полноты сравнения приобщены некоторые данные и за 1884 год), сосредоточены мной в расположенной выше таблице. Аналогично я буду поступать и при описании других сел и деревень Нашего Края.

По отношению к Коленцам надо иметь в виду, что население села до закрытия фабрики составляло две категории жителей: меньшая часть – крестьянская община, а бoльшая принадлежала игольной фабрике (посессионные крестьяне). Поэтому все сведения в данном «Сборнике» приведены отдельными строками. Мной они показаны в виде дроби, где в числителе – показатели, относящиеся к общине, в знаменателе – к фабрике.

Численность приписного населения . Число душ, имеющих земельный надел – 33/911 (вторая цифра здесь – число душ из рабочих семей, имеющих только приусадебный земельный участок); число домохозяев – 15/231 (к последней цифре в «Сборнике» имеется сноска-дополнение: «кроме того, числится около 180 семей, заключающих в себе 375 ревизских душ, которые живут со своими семьями по сторонам; состав их неизвестен, чем и объясняется показанная ниже убыль населения против Х ревизии, 1858 г»); жителей мужского пола – 45/604, из них в возрасте от 18 до 60 лет – 25/340, полуработников* – 4/52; жителей женского пола – 46/677, из них в возрасте от 16 до 55 лет – 26/416; всего жителей обоего пола – 91/1281, из них грамотных мужчин – 22/136, женщин – 0/20, учащихся мальчиков – 4/22, девочек – 0/4; изменение численности населения по отношению к сведениям X ревизии (1858 г.) составило: – 28%.

Рабочая сила семей . Число семей: без работника – 1/18, в них душ обоего пола – 6/52; имеющих только полуработников – 0/7, работника без полуработников – 6/104; от полутора до двух – 3/55, от двух с половиной до трех – 4/29, свыше трех – 1/18.

Землевладение . Всего общественной надельной пашенной земли – 77/69 десятин; на душу населения приходится – 2,3/0,1 десятины, на надельного работника – 3,1/0,2; всего арендуемой пашенной земли – 3,5/91 десятин, которой пользуются – 2/50 семей.

Подворное распределение надельной земли и способ ее обработки . Всего домохозяйств, имеющих надел – 15, из них: обрабатывают его весь своим инвентарем – 12, обрабатывают свои наделы чужим инвентарем – 1, сдают весь надел в обработку другим хозяевам – 2.

Урожай (сам сколько): рожь – 6,2; овес – 5; сено на раскладочную единицу – 30 пудов.

Скотоводчество крестьян . Рабочих лошадей – 20/10; коров – 13/94, телят – 3/21; овец – 82/126; свиней – 5/55; на одного домохозяина приходится единиц крупного скота – 2,2/0,5:, безлошадных хозяев – 4/225, с одной лошадью – 2/2, с двумя – 9/4; дворов без лошади и коровы – 2/139.

Распределение строений . Число надельных домохозяев: имеющих одну избу – 15/229, бездомных – 2; из общего числа изб: все топятся «по белому», деревянных – 15/219, каменных и глинобитных – 0/10, крытых соломой – 15/227, крытых дранью или железом – 0/2, изб размером 6 и менее аршин – 0/34, от 7 до 8 – 14/182, от 9 до 10 – 1/9, более 10 аршин – 0/4. Из нежилых строений: плетневых дворов – 11/50, деревянных и каменных – 4/81, клетей – 11/145, амбаров и сараев – 7/74, риг и овинов – 13/8.

Промыслы крестьян . Число взрослых мастеров – 0/8, число семей, где есть эти мастера – 0/8, число кустарей, (в кавычках ниже: так выглядят сокращенные названия граф в таблице «Сборника», из которой взяты сведения) «имеющих земл. зараб.» – 0/0, «с проч. зараб.» – 2/136, «всех промысл.» – 2/144, количество мужчин, занимающихся отхожим промыслом – 5/111.

Число казенных окладных душ – 33/178.

Заведения . Имеется 2 лавки [торговые точки].

Качество почвы в наделе. Черноземная.

Уточняющее сообщение

Здесь и в последующих таблицах следует иметь ввиду, что железнодорожное сообщение селений Нашего Края с Рязанью и другими городами стало возможным: с западной стороны – благодаря открытию 4 сентября 1866 года движения поездов по Рязано-Козловской железной дороге, с северной – пуску в эксплуатацию 1 сентября 1893 года ж.д. участка Рязань-Сасово.

А на участке Рязань–Козлов (в 1932 году переименованный в Мичуринск) самыми близкими для селений Нашего Края вначале были две ж.д. станции: Старожилово и Никитино (последняя в 1904 году стала называться – Чемодановка, не путать ее с деревней Чемоданово). А в 1868 году была введена в действие третья – Хрущево.

Лучинск

Назван так потому, что река Проня в данной местности делает (в отличие от соседнего села Коленцы) обратную кривизну (дугу, излучину), огибающую большой, простирающийся в сторону от поселения на расстояние до полутора километров, пойменный луг. А село представляет собой подобие тетивы, стягивающей два конца этой дуги, образуемой изгибом реки. В целом, положение реки и села в данном месте очень похоже на древнее охотничье оружие – лук. Происхождение названия селения от слова «луч», в смысле «свет», данное в Рязанской энциклопедии 126 (том 1, стр. 576), не имеет под собой достаточного основания.

[Эти девять строк были написаны мною больше двух лет назад, в одном из самых первых вариантов сочинения, а затем оставлены во всех последующих. Оставил я их и сейчас]. Так как полагаю, что человеку, хотя бы раз побывавшему в Лучинске, происхождение названия села от местоположения его на местности скажет само за себя. Ан, нет! Силы корпоративности* и степень влияния рязанских авторитетов на наших местных эпигонов*, по-видимому, настолько велики, что их упорству (или упрямству?) нет предела. Открываю, к примеру, разворот «Старожиловских просторов» за 19 марта 2003 года и на второй странице газеты снова читаю: «Лучинск. Происходит от слова «луч», что в старину означало «свет»…». Автор этого сообщения – уже известная вам Елена Измайлова. Ну, что тут еще можно возразить?!

Причем, написано это после явного ее знакомства с доводами, выраженными в одном из первых вариантов рукописи моего сочинения. Ибо ознакомление (полагаю, всех!) работников Старожиловской ЦРБ с черновиком, как и полемика со мной, открылась в газете, как минимум, четырьмя месяцами раньше*. Хотя право на публикацию я никому не предоставлял, а рабочий материал передал в Мелекшинскую библиотеку в конце прошлого года и лишь с одной целью: «Мало ли что может со мной случиться? И плоды трудов, пусть даже в сыром виде, не достигнув адресатов, то есть земляков, могут бесследно исчезнуть. Жалко, все-таки... Ибо находился (как нахожусь и сейчас!) в твердой уверенности, что вряд ли найдется у нас такой чудак-отшельник, который, забросив все свои семейные дела, превратится в книжно-журнально-газетного рудокопа. И возьмется за такой трудоемкий и неблагодарный труд, как краеведение. Пусть, думал, рукопись полежит в надежном месте, а уж потом, после выхода в свет окончательного варианта сочинения, я этот черновик заберу и уничтожу».

Отрывки из нее все же тиснули. Но, в данном случае не это главное. Просто наблюдается какое-то маниакальное стремление в повторении однажды официально высказанной версии. Прямо, беда какая-то! Но что такому упрямству противопоставить? Опять логику что ли? И убеждать, привлекая своих авторитетов? Что ж, откроем «Словарь» Э.М.Мурзаева 82 , именно на той его странице, где приводится народно-географическое понятие слова «лука». И прочтем: «Лука» – большая, длинная излучина реки; дуга [подчеркнуто мной!], крутая меандра; мыс, залив, затон; низменный луг, пойма….». Приведено там немало и других убедительных значений данного термина. Таких, например, как – «низменная луговая равнина на протоке или реке». Последнее высказано так убедительно, словно автор «Словаря» сам бывал в Лучинске (особенно во время половодья). Подобными разъяснениями слова «лука» там занята целая страница. А географическая широта его применения развернута вплоть до параллельного ему смысла, взятого из белорусского языка: « злучь, случ – спрямление русла между изгибами реки». Неужели опять не убедительно?

Возьмем теперь любой «Географический словарь» обще-справочного характера и снова встретим: Лука – большая дугообразная излучина реки [снова подчеркнуто мной] и местность внутри ее; мыс или полуостров, огибаемый рекой. Ну, что еще использовать для доказательства?

Остается тогда обратиться с такой вот просьбой-увещеванием: «Уважаемая, Измайлова Елена! Пожалуйста, не пожалейте нескольких часов времени! Посетите наш Лучинск (Вам, вероятно, известно, что между ним и Старожиловом имеется прямое автобусное сообщение)! Встаньте на восточной или западной его окраинах, так как они выше, нежели в центре села, – обратитесь лицом на юг, в сторону населенных пунктов Юмашево и Курбатово! Окиньте взором панораму, и сравните Ваше определение с воочию увиденными Вами расположением Лучинска и очертаниями Прони. Неужели и после этого Вы будете утверждать, что название села происходит от слова «свет»? Или опять не то что логика, а даже воочию представившаяся Вашему взору местность не изменит Вашего мнения?

Нельзя, конечно, отрицать влияния известного человеческого свойства – тщеславия. Ибо слово «свет» для сельчан и жителей окружающих деревень гораздо предпочтительнее слов «лука», «лук», «излучина». Его легче и доступнее «приспособить», «привязать» к названию: ибо не согласных не будет! Ведь многие обитатели Лучинска не захотят отрицать верность Вашей версии. Ибо сразу же появляется приятная сердцу мысль: «Да! Иного происхождения названия родному селу и быть не может. Ведь именно оно, находящееся выше всех селений в округе, многие века несет свет, вселяя надежду на лучшую жизнь. И это прекрасно!»

Мы же, в свою очередь, скажем, что кроме такой (человечески объяснимой) правды существует высшая ее степень. Потому-то и приведем выражение древнегреческого мудреца, находившегося, примерно, в такой же ситуации, – Сократа* – и сказавшего: «Платон* мне друг, но истина дороже».

Как же тогда «отлучить» наших оппонентов от охватившей их «лучевой» болезни? Может быть, привлекать не третейских судей*, не научные авторитеты, не логику и не саму очевидность (здравый смысл), а какие-то иные средства и приемы. Например, из области сравнительной зоологии, которая позволит высказаться, может быть, резковато, но, по сути своей, верно: «Можно и крокодила назвать насекомым. Но что до этого названия самому крокодилу?!»

Ради объективности и с целью полноты, приведем объяснение слова «лука», данное в недавно вышедшем третьем томе «Рязанской энциклопедии» 125 со ссылкой, кстати, на И.Н.Хрусталева 159 :

« Лука – «изгиб реки», «часть суши, образуемая крутым поворотом реки». Сравни: болгарское лъека – «изгиб берега, морской залив», сельскохозяйственное лука – «низина у реки, пойма, морской залив», словенское loka – «болотистый луг», чешское louka – «луг» (восходят к общеславянскому lgka – изгиб, кривизна»). Гидроним может не только указывать на озера, расположенные в излучине реки, но также и характеризовать форму объектов, то есть актуализировать древнее значение лyка – «изгиб», «кривизна » .

И, наконец, приведем «согласное с нашим» мнение, высказанное в диссертации З.П.Никулиной 90 , на 101-й странице которой о Лучинске сказано: «…Населенный пункт находится в Старожиловском районе, на излучине [выделено мной] р. Прони». Ею же показано местоположение села по отношению к реке, взятый из «Плана к актам Генерального межевания* Рязанской губернии (Пронский уезд, часть четвертая)». На странице 113 приведено наиболее полное значение термина: «лукa» – изгиб, погиб, кривизна; заворот реки, дуга; низменный и травной или лесистый мыс; поемный луг, огибаемый рекою. А на странице 162 находим и искомое: «Лучинск – название населенного пункта, связанное с особенностями рельефа». Ну что, опять не убедил?

К сведению читателя: в большинстве древних источников село носит название – Лучинеск, а в документах XVII - XIX веков – Лучинское.

Уточняющее сообщение

В Списке к «Карте землевладения по платежной книге 1595–1600 годов» 31 именуется «церковная вотчина: село Лучинеск».

Церковь . Источник 10 сообщает:

« В грамоте 1403 года Лучинск впервые упомянут как «городок у межи земельных владений Рязанского архиепископа». В 1628 году Лучинск был назван селом. Находившаяся в Лучинске церковь по окладной книге 1676 года именуется Никольской. Имеется двор преосвященного Иосифа* Митрополита Резанского и Муромского, а в нем живут приказные ево люди, погодно переменяючись, да в том же селе Лучинске деревянных домов задворных детей боярских – четыре двора, крестьянских – сто двадцать один двор, бобыльских* – шестнадцать дворов.

Из описи архиерейского дома и его вотчин за 1739 год видно, что в Лучинске находился пчельник с 276 ульями, что в озерах Санган, Душном, Избоинском и Ивандовском* производилась рыбная ловля.

Существующая ныне в селе деревянная Преображенская церковь с приделами Никольским и Петропавловским построена в 1722 году. В 1842 году приделы были разобраны и устроены в более обширных размерах помещиком Александром Петровичем Вельяминовым. В 1848 году был возобновлен иконостас и стены украшены живописью тем же Вельяминовым.

В состав прихода ныне [1885 год] входят: Лучинск – 130 дворов, деревни Аристово (в одной версте) – 125 дворов, Мелекшино (в 2-х верстах) – 157 дворов, Татаркино (в 3-х верстах) – 138 дворов, сельцо Полубояриново (в 5-ти верстах) – 42 двора, в коих лиц мужского пола – 2 354 человека, женского – 2 399 человек. По штату 1873 года в притче было положено иметь 2 священника и 2 псаломщика… »

Из архива духовной Рязанской епархии 155 приведем также названия хранившихся там дел, которые покажутся, наверное, небезынтересными как для читателей-земляков, так и небесполезными для исследователей, изучающих историю Лучинских храмов (читатель увидит, что храмов было два!).

1757 год : «Дело по доношению села Лучинска диакона о том, что того ж села иерей Антип Иванов разлучает законный брак, на 12 листах».

1759 год : «Приказ катедральной [так в тексте, по-видимому, кафедральной, то есть главной] канцелярии о высылке в оную села Лучинска иерея Иуды Кириллова, на 33 листах».

1771 год : «Дело по прошению села Лучинска священнослужителей и прихожан о построении вновь церкви в их селе на место сгоревшей [!], на 26 листах».

1783 год : «Рапорт благочинного села Лучинска иерея Михаила Иванова об освящении им октября 20 новоустроенной придельной Никольской церкви в селе Ухорь, на 14 листах».

1785 год : «Доношение села Лучинска иерея Михаила Иванова об обидах, чинимых ему помещицей Полубояриновой, на 26 листах».

1791 год , 22 декабря: «Дело по доношению села Лучинска иерея Михаила Иванова с причтом о понуждении подрядчиком к окончанию в церкви того села работ, на 10 листах».

1806 год , 11 июля: «Рапорт благочинного села Лучинска священника Мирона Герасимова о том, что в селе Лучинске и Никитинском произошло от приходских людей неблагочиние [неблагопристойность] в церквах, на 13 листах».

1823 год , 4 сентября: «Прошение села Лучинска причта и прихожан о дозволении им перестроить в их селе колокольню на свой кошт, на 4 листах».

1829 год , 27 марта: «Прошение причта и прихожан о перекрытии церкви в селе Лучинске, на 4 листах».

1829 год , 3 апреля: «Дело о притеснении прихожан при исправлении треб* священниками села Лучинск по прошению крестьян деревни Мелекшиной [так в тексте], на 147 листах».

1829 год , 3 июня: «Дело, начатое по отношению сенаторов [по-видимому, ревизоров?] Огарева и Салтыкова о священниках села Лучинска, не исполняющих обязанностей своего звания, на 172 листах».

1830 год , 16 сентября: «Прошение Кодрата [так в тексте] Феоктистова об определении его во священника в село Лучинск, на 2 листах».

Кроме того, в статье В.Самарова «Некоторые малоизвестные древние православные храмы и церковные древности в Рязанской епархии», опубликованной в «Труде Рязанской ученой архивной комиссии за 1894 год» 183 (том IX , вып. 1, с 41–53) отмечено: «Из предметов церковных древностей заслуживает особенного внимания сънъ [шатер, палатка] над престолом в церкви села Лучинска. Эту сънъ держат на главах по углам престола четыре Ангела древней резной работы, имеющие в руках рипиды [металлические круги с изображением на них шестикрылых серафимов]: на съни стоят другие 4 Ангела, по углам, меньшего размера, также резные, держащие в руках орудия, служившие при распятии Господа нашего И. Христа; один держит гвозди, другой – молоток и клещи, третий – лестницу и трость с губкою и четвертый – копие».

По не до конца подтвержденным сведениям, второй (из двух ставших нам известными) храм сгорел в конце лета – начале осени 1932 года. А все церковные обряды и духовные действа для прихожан, проживающих в близлежащих селеньях, были перенесены на расположенную в 2-х верстах Благовещенскую церковь в Коленцах. А жители деревень Полубояриново, Мелекшино, Татаркино стали, по-видимому, прихожанами Пребраженской церкви в Столпцах.

Школа. В сборнике «Начальные школы» 129 отмечается, что в середине XIX века в селе Лучинске Столпянской волости действовало земское трехгодичное училище. Основано оно бывшей Палатой Государственных имуществ в 1846 году. Здание относилось к собственности самого училища. Было оно деревянным, с крышей, покрытой дранью, одноэтажным. Имело 4 окна; учебная площадь его составляла 32 квадратных аршина. Отапливалось двумя русскими печами. Стоимость содержания училища составляла 336 рублей. Там же говорится: «…Плата за обучение не берется. Крестьяне расходуют на жалованье сторожу, на ремонт здания и классных принадлежностей 60 рублей в год. Кроме того, доставляют отопление».

В 1885-1886 учебном году обучалось 38 мальчиков и 4 девочки, в том числе: 23 ученика из 4-х соседних селений. Занятия начинались 15 сентября, заканчивались 11 мая. Продолжительность учебы составляла 143 учебных дня по 5 часов ежедневно. Преподаватели: законоучитель – священник Т.Т.Селезнев (с 1878 года); учитель, получивший домашнее образование, А.Н.Твардов (с 1883 года). Квартира учителя находится при школе. Библиотека состоит из 33-х сочинений (66 экземпляров). Попечитель – крестьянин А.Л.Федосов (с 1881 года).

Количественное распределение учеников по группам было следующим:

– по классам: младший – 21 мальчик и 2 девочки, средний – 8 мальчиков и 2 девочки, старший – 9 мальчиков;

– по возрастам: 8 лет – 2 девочки, 9 лет – 11 мальчиков и 1 девочка, 10 лет – 10 мальчиков и 1 девочка, 11 лет – 8 мальчиков, 12 лет – 5 мальчиков, 13 лет – 1 мальчик, 14 лет – 1 мальчик;

по сословиям: из крестьян – 37 мальчиков, из духовных – 1 мальчик и 4 девочки, из купцов, мещан и разночинцев – никто не учился. В мае 1886 года свидетельства об успешном окончании училища получили 6 выпускников.

Сводные историко-статистическая данные

В столбце за 1905 год в числителе приведены данные по селу Лучинск,

по селу Лучинск

в знаменателе – по Лучинским Выселкам.

Лучинск: другие источники свидетельствуют.

По состоянию на 1884 год 129 .

Численность приписного населения . Число душ, имеющих земельный надел – 402; домохозяев – 164; жителей мужского пола – 553, из них в возрасте от 18 до 60 лет – 296, полуработников – 80; жителей женского пола – 540, из них в возрасте от 16 до 55 лет – 300; всего жителей обоего пола – 1093, из них грамотных мужчин – 16, женщин – 1, учащихся мальчиков – 10, девочек – нет; рост численности населения по отношению к сведениям X ревизии (1858 г.) составил: + 40%.

Рабочая сила семей . Число семей: без работника – 3, в них душ обоего пола – 10; имеющих только полуработников – 4, одного работника без полуработников – 42; от полутора до 2-х работников – 63, от двух с половиной до 3-х – 26, свыше 3-х – 26.

Землевладение . Всего общественной надельной пашенной земли – 2055 десятин; на душу населения приходится – 5,1 десятины, на надельного работника – 6,9. Всего собственной пашенной земли – 18,5 десятин, которой владеют 8 семей. Всего арендуемой пашенной земли – 19 десятин, которой владеют 9 семей. Безземельных семей – 2, в них душ обоего пола – 5.

Подворное распределение надельной земли и способ ее обработки . Всего домохозяйств, имеющих надел – 162, из них: обрабатывают его весь своим инвентарем – 126, чужим инвентарем – 31, сдают весь надел в чужую обработку – 5.

Урожай (сам сколько). Ржи – 3,4; овса – 3,5; сена на раскладочную единицу – 40 пудов.

Скотоводчество крестьян. Рабочих лошадей – 204; коров – 160, телят – 40; овец – 991, свиней – 89; на одного домохозяина приходится единиц крупного скота – 2,2; безлошадных хозяев – 33, с одной лошадью – 81, с двумя – 35, с тремя – 10, более трех – 5; дворов без лошади и коровы – 18.

Распределение строений. Число надельных домохозяев: имеющих одну избу – 160, две и более избы – 1; из общего числа изб: топятся «по белому» – 38, «по черному» – 126; деревянных – 163, каменных и глинобитных – 1 (все крытые соломой); размером 6 и менее аршин – 18, 7– 8 аршин – 140, 9–10 аршин – 6. Из нежилых строений: плетневых дворов – 157, деревянных и каменных – 1, клетей – 97, амбаров и сараев – 19, риг и овинов – 146.

Промыслы крестьян. Число взрослых мастеров – 10, число семей, где есть эти мастера – 9, число семей, имеющих [здесь и далее в кавычках: так выглядят сокращенные названия граф в таблице, из которой взяты сведения] «земл. зараб.» – 26, «с проч. зараб» – 5; «всех промысл.» – 40; количество мужчин, занимающихся отхожим промыслом – 32.

Число казенных окладных душ – 408.

Заведения. Промышленное – 1.

Качество почвы в наделе. По левую сторону реки Прони – черноземная, по правую – песчаная.

Бутырки

Исторический спор: дома на отшибе, выселки или деревня?

История возникновения этого селения, его своеобразное, нетипичное для Нашего Края местоположение, долго оставались для меня большой загадкой. Посудите сами. Практически все селения в Нашем Крае расположены на высоких или возвышенных берегах Прони. А она – в низине, где вода при разливах подступает едва ли не ко дворам. И земля – один песок. Однако жители Бутырок, отличаясь упорством в труде, независимым нравом, даже лихостью в поведении, были как нигде предприимчивы и добычливы. Вместе с тем отличались они и легкостью в общении, и добротою нрава. Во всяком случае – не хуже, если не лучше других.

Взять хотя бы нашу соседку по Трихановке, Матросову тетю Марфу (в девичестве Солотенкову), а по уличному – Мархутку. Весьма острая на слово, отличавшаяся неуемным характером и бойким, «бутырским» нравом – именно такой, в чем-то даже легендарной личностью, вошла она в сознание сельчан южной оконечности нашей улицы. И надолго осталась в их памяти. Вспоминаются мне и лихие ее бутырские родственники, когда после одного, какого-то ранневесеннего праздника, они с бесстрашием переправлялись на лошадях по уже вздыбившемуся льду через Проню.

Думаю, многие из земляков-старожилов вспомнят аналогичные примеры, подтверждающие эти их качества, ведь значительное число, к примеру, аристовцев и мелекшинцев, не говоря уж о Лучинске, находились в родственных связях с семьями из Бутырок (жили там и наши родственники).

Не забыт ими, полагаю, и знаменитый бутырский рыбацкий промысел, особенно в разливы, когда целая бригада на лодках-баркасах большими неводами, перекрывавшими почти всю реку, ловили рыбу. Добирались они аж до Столпец, а потом часть из них, возвращаясь посуху, продавала ее хозяйкам селений всей нашей южной округи.

Но когда же возникли Бутырки? И почему эта деревня, казавшаяся мне такой же старинной, как все остальные, оказалась вдруг за рекой? Ответы на эти, долго мучавшие меня, вопросы оказались и неожиданными и, одновременно, достаточно простыми. А уводила меня от решения этой задачи сложность историко-географического характера. Суть ее такова.

На юго-юго-востоке (именно так!) Нашего Края, в месте впадения реки Шивес в Ранову, что неподалеку от слияния ее с Проней, в дореволюционное время находился стык трех уездов: Пронского, Ряжского и Сапожковского. А в послереволюционное, в результате территориальных изменений, на данном участке образовался стык пяти районов: Старожиловского, Кораблинского, Сапожковского, Шиловского и Спасского. Граница Старожиловского района (близ села Лучинск) почему-то была отодвинута на несколько километров в юго-восточном направлении, то есть в сторону Казенного леса.

Поэтому мои поиски местонахождения древних Бутырок шли в трех уездах и в пяти районах. Однако ни в сборниках, ни в справочниках, ни на старинных картах Бутырки не просматривались. Не правда ли, странно: деревня – есть и вроде бы должна быть, но, в документально обозреваемом девятнадцатом столетии, например, ее нет. Прямо-таки, не селение, а TERRA INKOGNITA * какая-то!

И лишь совсем недавно, просматривая Генеральный каталог Ленинской библиотеки, посчастливилось мне обнаружить чрезвычайно полезный для наших краеведов сборник о школах Пронского уезда» 167 , вышедший в 1911 году. На 16-й его странице, в таблице «Предполагаемый порядок открытия новых школ», наконец-то, встретилось: «Бутырская (Лучинско-высельская) школа Столпянской волости». Так вот, оказывается, в чем дело!? Слава Богу, отлегло!

Значит, к тому времени деревня имела еще не до конца официальное свое название и не приобрела окончательно самостоятельного статуса. Последовали дальнейшие поиски, встречи с земляками преклонного возраста, совместные с ними размышления. И догадки… Так вот почему в справочнике 1906 года 85 появилось неожиданное словоочетание – «Лучинские выселки, деревня»! Это было время, когда количество дворов в ней росло, жителей тоже стало порядочно, а округа и местные власти в отношении ее названия толком еще не определились. Как же называть: Выселки? Нет! В Нашем Крае выселками называют новостройки, находящиеся в пяти-десяти верстах от своих основных (материнских) селений. Деревней? Тоже как-то не с руки: появилась недавно, и находится рядом с родным Лучинском. Правда, отделена рекой…

Известно, народ Нашего Края на язык тароват, да и гости, приезжавшие из других краев, видимо, помогли. Решение нашел (может быть, сперва дал кличку?) простое и точное: Бутырки! Откроем «Толковый словарь» В.И.Даля и прочтем. Правильно: «Бутырки – изба, жилище, селитьба, отдельная от общего поселения; дом на отшибе, особняком. Бутырки – название подгородных слобод в Москве и Рязани».

А верно ведь: много «Бутырок» в рязанской стороне. Даже в просмотренных мною 3-х уездах с десяток набралось. Я уж не говорю о воспетой столичными бардами недоброй памяти Бутырской тюрьме в Москве. Но как все-таки и при каких обстоятельствах происходило рождение – многим из нас близкой по родственным, дружеским, иным связям, доброй и чистой – деревеньки Бутырки?

Наверное, так…

Лучинск, как и другое старинное село, Столпцы (о них мы еще расскажем) занимает очень выгодное географическое положение. Расположен он на достаточно высоком берегу Прони, а она здесь вместе с Рановой – широкая и полноводная. Перед селом – большой заливной луг (две версты в глубину и более трех в ширину), посредине которого расположено широкое озеро Коняшкино. Недаром оно так названо: раздолье здесь для домашнего скота. За рекой – необозримый лес. С северо-западной стороны – обширные поля с черноземом. Вообще, все в Лучинске – просто, гармонично и привольно.

Но вот беда: мест для новостроек не хватает: всего-то одна улица в версту длиной. И удлинять-расширяться некуда. На восточной окраине – крутой берег реки; на севере – деревня Аристово (там своих претендентов на застройку хватает). Можно было бы поселиться правее, на западе, но оттуда до реки далековато. Да и там дома игольной фабрики, что в Коленцах, уже к самому Лучинску подступились. Остается одно – пойма. Вот на ней-то, теснясь к подножью возвышенного берега, и селились.

А каково было жить? Как только приходило половодье (особливо обильное), так вода пол в избе заливала. А самый высокий ее уровень вынуждал не только домочадцев на полати да на печку забираться, а и домашний скот на сооруженных подставах держать. Тужили, конечно, что неудачное место для жилья выбрали. И досадовали: ведь соседи и сельчане-старики предупреждали: не стройтесь тут, булдырями будут звать (по В.И.Далю: не ставь сени булдырем – не ставь особняком, на отшибе…). Но куда было деваться? Строились и кое-как вешние неудобства переживали. Но летом там было хорошо!

Тем временем постепенно освобождался от леса и высушивался заречный берег Прони. Правда, он долго был для земледелия малопригодным: земля песчаная, сообщение весной с левобережьем – только на лодках. Наступило время выбора: первые переселенцы уверяли, что там жить все же лучше и проще, нежели на болоте. Да и лес рядом – великое благо! Перебирались... Как рассказывают лучинские старожилы, вспоминая рассказы таких же старожилов из времен своего детства, – именно так все и происходило.

А массовое переселение новоселов из Лучинска и из «ближнего отшиба» на «дальний», за Проню, началось, надо полагать, во время бурного количественного роста жителей Нашего Края, то есть, начиная с середины XIX века (смотри таблицу села Лучинск и других близлежащих селений). Завершилось же оно к его концу. Вот потому-то обитатели правобережных «Бутырок», как и левобережных, вероятно, в течение не одного десятка лет относились к селу Лучинск. А само поселение сначала называлось «Лучинскими выселками». И лишь к 1910 году заречная деревня Бутырки, приняв свой индивидуальный вид, получила «права на гражданство», то есть стала самостоятельным населенным пунктом, правда, входящим в Лучинскую общину. Все так просто и ясно.

И не надо было мне, бесполезно затрачивая время, искать ее в старинных источниках... Но, как говорят ученые мужи, отрицательный результат в науке – это тоже результат! Таким образом, длительные и безуспешные поиски старинных Бутырок привели меня к положительному ответу: деревня эта существует не шесть-десять веков (как остальные славянские), а всего лишь полтора-два. Однако от этого они для нас менее значимыми не стали. Скорее наоборот. И мы еще скажем о них в «Жизнеописательной части» нашего сочинения.

Сведений о сравнительно недавнем прошлом Бутырок немного, но они есть. Так, например, в статье нашей вездесущей и везде бывающей журналистки Ирины Михайловны Ермаченко «Я – крестьянин из Бутырок» «Старожиловские просторы за 21 июня 2002 года» имеются воспоминания 87-летнего старожила деревни Федора Семеновича Еркина. В ней говорится:

« ...Те, кто бывал в деревне Бутырки нашего района, знают, что и теперь стоит эта деревенька особняком и ее вполне можно назвать «подгородной слободой» Аристовского сельского округа. Когда сюда попадаешь первый раз, удивляет отсутствие колеи на дороге, чисто здесь оттого, что под ногами не чернозем, не суглинок, а песок. Одной улицей всю деревню за три минуты пройдешь. Зимой здесь горят огоньки в 7 домах на одном «порядке», и в 20 – на другом. Летом приезжают дачники, но их не так уж много.

<…> Федор Семенович – великолепный рассказчик и живая история своей малой родины [рассказывает]: «Бутырки всегда чистой деревней были. А стояли здесь в ряд 230 дворов. [Подвела память рассказчика: такого количества домов на полутора километрах – не давали расширяться река, лес, заболоченность и рельеф – даже физически бы не уместилось!»] Точно знаю, потому что в тридцатых годах секретарем, а потом учетчиком работал. А через наши Бутырки уже были колышки набиты, намечалась железная дорога, чтобы на Куйбышев через Москву не ездить, да, видно, в последний момент что-то «не срослось», да и война помешала.

<…> Вернувшись в январе 1946 года в Бутырки, старший сержант стрелкового полка стал работать здесь же заведующим фермой. Было в ту пору в Бутырках несколько ферм: овцеферма, свиноферма, ферма по выращиванию молодняка. С 1957 года был бригадиром комплексной бригады колхоза имени Крупской [Тогда жители всех Бутырок входили в одну бригаду, а деревня составляла часть Аристовского колхоза имени Крупской]. В его учетной книжке члена КПСС первая запись – «крестьянин в хозяйстве отца», последняя – «скотник колхоза имени Крупской » .

Такие вот, замечательные строки оставили исследователям нашей истории журналист И.М.Ермаченко и старожил деревни Бутырки Федор Семенович Еркин. Спасибо им!

По данным на 2004 год деревня Бутырки входит в Аристовский с/о Старожиловского района; относится к колхозу имени Крупской. Домов в ней – 85 (основная причина такому количеству: постройка пруда и открытие в середине 60-х годов рыбопромыслового хозяйства); круглогодично проживающих коренных жителей – 35 человек.

Расстояние от Бутырок до Рязани составляет 75 км, до Старожилово – 32 км, до ж.д. Хрущево – 23 км, до больницы (в Столпцах) – 8 км, до почты и телеграфа (в Аристово) – 3 км.

Аристово

Особых исторических сведений об этой деревне, кроме упомянутого выше селища 2 , мною не обнаружено. Правда, встретился интересный факт, касающийся либо этого, либо поблизости расположенных населенных пунктов. На «Карте Рязанской губернии из 9-ти уездов»*, составленной Вильбрехтом и вышедшей в 1800 году, на месте, где в наши дни тянутся друг за другом две улицы этой деревни, почему-то обозначены селения Дерюшкино и Новоспасское. Странно, но деревня в наших местах с названием Дерюшкино неоднократно встречалась мне и впредь. Ну, Дерюшкино – от слова дерюга, а – Аристово от какого?

А нынешнее название произошло, вероятно, от имени Аристарх. Либо от фамилии: Аристов. Чья деревня? – Аристарха, Аристьки, Аристова – все это производные от имени Аристарх. Как вы думаете, читатель?

Автобиографические отступления.

О недавней истории деревни Аристово я мог бы много чего порассказать. С осени 1952 по май 1953 года на северной его окраине жила наша семья. До этого времени наша деревянная избушка в Мелекшино дышала на ладан, и наши родители, за шесть лет прочувствовав, что такое «рай в шалаше», решили купить «настоящий», большой кирпичный дом. Таковой продавался в километре от нашего, в соседнем Аристове. Однако для проживания он оказался настолько холодным, а для поддержания тепла неэкономичным, что по окончании зимы был продан, и мы переехали в Мелекшино, на Трихановку (улица Речная, дом №57). Последний был средних размеров, но тоже старенький. Однако уютный и весь какой-то солнечный.

О самом Аристове и новых друзьях в моей памяти сохранились, вероятно, самые яркие, подробные и отчетливые детские впечатления. О некоторых расскажу.

Первое и самое яркое воспоминание .

Это произошло осенью, накануне праздника, 6-го ноября 1951 года*. Саму сцену-воспоминание я вижу, будто наяву. Тогда еще дошкольник, я был у бабушкиного дома, что находился в нескольких стах метрах от родительского. Погода, помнится, стояла немного прохладная, но сухая и безветренная. Вечерело, вокруг было много, как мы тогда называли, – «больших ребят»: мальчишек и девчонок на три-четыре года старше меня. Это были дети семейств Зубковых-[одних], Зубковых-[вторых], Канунниковых, Лучкиных и некоторых других. Середина недели. Впереди предстояло пережить праздничный день. Все мальчишки и девчонки, радостные и счастливые, бегали, резвились, играли. Я, опекаемый Раей, моей младшей тетей (она всего-то на три года старше меня), – тоже, как мог, развлекался с ними. Все плотнее сгущались сумерки.

И вдруг… в соседней деревне от самого Рубежа (что в полукилометре от бабушкиного дома) и далее в сторону Лучинска на двухкилометровом ряду столбов загорелись яркие-яркие огни. Подобного количества ночного света – ужасно яркого света – я никогда раньше не видел и даже представить себе не мог. Мной овладел панический страх. Я закричал, заорал благим матом, – А-а! А-а-а! А-а-а-а! – и заметался в поисках защиты от этого всепроникающего, с необыкновенной силой нахлынувшего на меня испепеляющего огня. Пожара, в сию же минуту готового сжечь, уничтожить, испепелить…

Помню, все окружающие – и те, кто непосредственно был рядом, а потом и взрослые, даже бабушка, прибежавшая на помощь, – начали успокаивать меня, говоря, что ничего страшного не произошло. Что никакой это не вселенский пожар, а всего лишь электрический свет, впервые включенный в соседней деревне от построенной в Коленцах электростанции. Еле-еле ввели меня в нормальное состояние. Высохли слезы, и я потом вместе со всеми даже смеялся над своей паникой.

Но, сколько себя помню, такого состояния я в своей жизни никогда больше не испытывал. И не приведи, Господь, когда-нибудь еще хоть раз испытать…

И второе впечатление .

Связано оно с моими новыми друзьями на месте нашего проживания в самом Аристове. В северной части этой деревни было немало семейств, в которых я поначалу нашел себе новых друзей среди ровесников (из семейств Кузнецовых, Гуськовых, Епифановых и других). Но впоследствии пришлось столкнуться и со старшими подростками, особенно теми, отцы которых погибли во время войны. Они представлялись мне какими-то озлобленными и далеко недружелюбными. Подрaнки – как их метко назовет потом, в вышедшем в 1977 году одноименном фильме его автор-сценарист и режиссер Николай Губенко. Помнится, они довольно часто меня обижали. А отец, заступаясь за меня, гонял их по переулкам, грозя своей неразлучной инвалидной палкой.

С того времени во мне надолго удержалось (явно предвзятое) мнение о том, что культура и добросердечие народа Нашего Края шли со стороны Столпец, а удаленность жителей от нашей замечательной столицы, якобы, влияла на эти качества. Может быть поэтому нам, мелекшинским парням, родившимся с 1941 по 1950-й годы, как только мы входили в юные летa, более привлекательными казались представительницы семейств из соседнего Татаркино (я уж не говорю о Столпцах), нежели из Аристова и Лучинска. Но это было моим, сугубо личным, мнением, существовавшим в моем сознании в детские и юношеские годы. Позже я пришел к выводу, что мои симпатии, как, полагаю, и других парней, направляющих свои взоры в северную, а не в южную оконечность Края, были наивно-предвзятыми и не имели под собой достаточно серьезного основания. Сейчас, например, я так не думаю.

Сводные историко-статистические данные

по деревне Аристово

Аристово: источники свидетельствуют.

По состоянию на 1884 год 129 .

Численность приписного населения . Число душ, имеющих земельный надел – 309; число домохозяев – 129; жителей мужского пола – 462, из них в возрасте от 18 до 60 лет – 249, полуработников – 58; жителей женского пола – 478, из них в возрасте от 16 до 55 лет – 269; всего жителей обоего пола – 940, из них грамотных мужчин – 10, женщин – нет, учащихся мальчиков – 2, девочек – нет; рост численности населения по отношению к сведениям X ревизии (1858 г.) составил: + 51%.

Рабочая сила семей . Число семей: без работника – 1, в них душ обоего пола – 5; имеющих только полуработников – 5, одного работника без полуработников – 33; от полутора до 2-х – 41, от двух с половиной до 3-х – 31, свыше 3-х – 18.

Землевладение . Всего общественной надельной пашенной земли – 1575 десятин; на душу населения приходится – 5,2 десятины, на надельного работника – 6,6. Всего собственной земли – 39 десятин (пашенной – 37, луговой – 2), которой владеют 8 семей. Всего арендуемой пашенной земли – 96,5 десятин (57 наделов), которой владеют 36 семей. Безземельных семей – 8, в них душ обоего пола – 39

Подворное распределение надельной земли и способ ее обработки . Всего домохозяйств, имеющих надел – 121, из них: обрабатывают его весь своим инвентарем – 97, сдают часть надела в чужую обработку – 1, обрабатывают свои наделы чужим инвентарем – 19, сдают весь надел в обработку другим хозяевам – 2.

Урожай (сам сколько). Ржи – 4,8; овса – 1,7; сена на раскладочную единицу – 45 пудов.

Скотоводчество крестьян . Рабочих лошадей – 184, жеребят – 6; коров – 150, телят – 33; овец – 978; свиней – 89; на одного домохозяина приходится единиц крупного скота – 2,7; безлошадных хозяев – 24, с одной лошадью – 44, с двумя – 41, с тремя – 13, имеют более трех лошадей – 7 хозяев; дворов без лошади и коровы – 11.

Распределение строений . Число надельных домохозяев: имеющих одну жилую избу – 120, две и более – 1; из общего числа изб: топятся «по белому» – 22, «по черному» – 108; деревянных – 130 (все крытые соломой); размером 6 и менее аршин – 13, 7–8 аршин – 103, 9–10 аршин – 13, более 10 аршин – 1. Из нежилых строений: плетневых дворов – 111, деревянных и каменных – 15, клетей – 89, амбаров и сараев – 30, риг и овинов – 117.

Промыслы крестьян . Число взрослых мастеров – 4, число семей, где есть эти мастера – 4, число кустарей, имеющих [здесь и далее в кавычках: так выглядят сокращенные названия граф в таблице, из которой взяты сведения] «земл. зараб.» – 11, «с проч. зараб.» – 5, «всех промысл.» – 20, количество мужчин, занимающихся отхожим промыслом – 44.

Наличие заведений . Промышленных – 2, питейных – 1.

Качество почвы в наделе . По левую сторону реки Прони – черноземная, по правую – песчаная.