Раздел седьмой.

Столица Нашего Края

О названии

1 марта 1977 года в газете «Приокская правда» под рубрикой «Название на карте» появилась статья рязанского краеведа Н.Левошина «Столпцы». В ней он, в частности, пишет:

« … Первое упоминание о нем [селе Столпцы] встречается в XIV веке. Более же достоверные сведения приводятся лишь в грамоте 1567 года. В ней говорится: «Деревня Столпцы, на реке Проне при устье речки Истья, вотчина рязанского владыки, живут владычные бортники». <…> При Петре I жизнь деревушки Столпцы круто изменилась. В 1716 году купцы Кузьма [?] и Панкрат Рюмины построили при деревне игольную фабрику и поселили тут 200 работных людей. …Тогда же Столпцы стали не деревушкой, а селом.

<…> По современным орфографическим правилам надо бы название писать – Столбцы, но по старописьменной традиции продолжают именовать село Столпцами – так в старину называли опорные столбы в постройках, а также межевые столбы и даже приметные деревья с зарубками владельцев. Вероятно, подобными столпцами и было омежевано здешнее владение рязанского архиепископа в XIV и XV веках. Отсюда и название села – Столпцы » .

Статью из «Приокской правды» я привел с сокращениями. Хотя в ней, кроме происхождения названия, имеется немало и других полезных сведений исторического характера. Пренебрегать ими, полагаю, было бы неверным. Но к приведенному отрезку мне хотелось бы сделать несколько уточнений и дополнений.

А. Приведу источник , в котором мне встретилось действительно первое упоминание некоторых географических названий в Нашем Крае, в том числе и селения Столпцы.

Ниже я привожу текст из него в том виде, как он напечатан в книге, вышедшей в 1820 году в Рязани, названной: «Историческое обозрен i е Рязанской i ерархiи и всехъ церковныхъ делъ сея епархiи отъ учрежденiя ея до нын Ъ шних временъ; с присовокупленiемъ историческаго обозренiя о бывшихъ въ ней, и нын Ъ существующихъ монастыряхъ, собранное трудами Коллежскаго Асессора, бывшего Рязанской Гимназии старшего Учителя Тихона Воздвиженскаго*».

Шестой параграф ее второй главы называется «О грамотах, жалованых Рязанскими князьями епископам Рязанским». В одной их грамот приводится документ, текст которого был воспринята мною с глубочайшим волнением.

Привожу ее с максимально возможной передачей текста упомянутого источника:

« Въ л Ъ то 1403 Князь Великий Михайла Ярославичъ Рязанскiй далъ Святымъ Мученикамъ и отцу своему владыц Ъ Степану у Ъ здомъ къ селу ко Владычню къ Столпцомъ и къ Лучинскому по Толпинскую* дорогу по Муниковской перед Ъ лъ старыхъ Столпцевъ; и за Проню за рекою по Столпеченскiй истокъ по верхъ Тыя р Ъ ки и по Шивесъ р Ъ чку с Рязанкою и G [?] съ виною и поличнымъ, и бобры бити въ своемъ у Ъ здъ на Проню по рък Ъ и въ озерахъ и болотахъ, занежъ купля первыхъ владыкъ, а у Ъ здъ дали д Ъ ди и прад Ъ ди его. И волостелю не вь Ъ зжать ни Рязанскому, ни Столпинскому. А Князь Михайло стоялъ на Тые ; а владыка Степанъ тут же Князя потчивалъ » .

Фрагмент этого замечательного документа я привел здесь с надеждой, что, может быть, найдется читатель-земляк, ум и сердце которого тоже взволнуются от соприкосновения с древностью Нашего Края. Как и я, очаруется он старинной вязью живого слога, ласкающими слух звукосочетаниями и они поманят его увязать сегодняшние названия с теми, что имели место много веков назад. Возможно эти ощущения явятся толчком к изучению им необычайной красоты древнерусского языка или хотя бы побудят его к попыткам воспроизведения этого отрывка применительно к современному произношению? Ведь написана Грамота ровно шестьсот лет назад!

Б. Говоря о главном, о неверной версии происхождения названия села Столпцы, а именно – от слова «столбы» – вижу, что придется полемизировать мне долго и пространно. Ибо автор, Н.Левошин, думаю, не прав в корне. Хотя доказать это будет нелегко. Так как древних документальных свидетельств (кроме приведенного текста из Жалованной Грамоты), названия села, мною не обнаружено. Поэтому придется обосновывать его исходя из географических особенностей Нашего Края и самого села, закономерностей их заселения и развития, а также опираться на логику и здравый смысл. А читатель пусть решает сам, кто из нас прав: автор статьи или я.

Приношу извинения, если мои доводы могут показаться излишне пространными, а полемика излишне резкой. Желая быть пoнятым до конца, я решил не ограничивать себя ни объемом доказательств, ни эмоциональностью чувств-возражений. Потому что тема «Происхождение названия села Столпцы» для меня очень важная и даже концептуальная*, так как она глубоко увязана с общим замыслом всего сочинения. Прочитав его до конца, читатель, надеюсь, поймет, что это действительно так.

Предварительно я замечу, что большинство авторов краеведческих книг, как, к примеру, составители «Рязанской энциклопедии» 126 , не только принимают за основу версию, изложенную Н.Левошиным, но почти дословно тиражируют ее в большинстве изданий краеведческого характера. Поддерживают ее и наши местные краеведы. Так, талантливая журналистка Ирина Ермаченко (с 1972 года живущая в Столпцах) в статье, названной ею «Не исчезай, мое село» («Заря», 1996 г., 12 января), даже усилила ее примерами из нашекрайского диалекта. Перепечатав вышеприведенный отрывок статьи Н.Левошина, она дополнила его еще одним «веским доводом»: «…В старину записывали названия селений так, как они выговаривались. Жители села и теперь еще слова «столб, лоб, хлеб» выговаривают как «столп, лоп, хлеп» и т. д.».

Хм! Правдоподобно, но верно ли? Полагаю, что случай «искусственного и искусного придумывания» названия села Столпцы аналогичен случаю, связанному с Лучинском.

По моему глубокому убеждению, название «Столпцы» произошло не от слова «столб», а от слова «толпа». То есть от производного от него слова «столпиться», что означает – скучиться, сгрудиться, собраться мало организованной группой. И связываю я это свое предположение не только с исторически сложившимся планом (общим обликом, физиономией) самого села Столпцы, но, главным образом, по этим качествам его отличием от остальных сел и деревень Нашего Края.

Извечна истина: где вода – там и жизнь. Давным-давно замечено, что места постоянного обитания произвольно выбираются человеком крайне редко. Их местоположение всегда тесно и глубоко увязано с каким-либо водным объектом, особенно с рекой. Река кормит и поит все живое, дает радость и здоровье. Кроме того, обширные речные пространства издавна использовались в качестве естественной защиты от недругов, а сила текущей воды – для вращения мельничных колес и многих других механизмов, облегчающих его труд. Во все времена человек дружил с рекой.

Но и река требовала от человека немалого к себе уважения. Не редко она, из-за характера и нрава, даже диктовала ему условия в общении с нею. В том числе: где и как строить дома, каким образом сочетать их в селения и так далее. Да и сами жители приречных селений, сознавая это, сдерживали собственную прихоть. Потому что она (река ли, на которую сам хозяин по нескольку раз в день ходил за водой, занудство ли хозяйки, таскающей на бoльшие, чем было бы возможно, расстояния, например, белье для стирки) строптивого хозяина всегда наказывала. Это в наши дни трудно себе представить быт без канализационного водоснабжения или без стиральной машины. А в старину, тем более, древнюю, и колодцев-то никаких не было: все больше речной водой обходились. В том числе для питья – она ведь тогда чище слезы была…

Поэтому расположение и облик сел и деревень в Нашем Крае с древнейших времен складывались с учетом русла реки и рельефа местности (особенностей ее береговых склонов). Древние его обитатели строили свои жилища, надо полагать, как можно ближе к реке, но предохранялись и от затоплений. По-видимому, учитывались ими и общий план каждого селения, и, так называемый, Генеральный план заселения всего Края.

А теперь, читатель, вспомнив первоначальное впечатление от описания Нашего Края (лучше было бы сказать – от путешествия по нему), всмотримся в крупномасштабную карту. Мы увидим, что да, действительно, большинство его сел и деревень, подчиняясь общепринятой закономерности, имеют строго упорядоченное расположение. Общая идея очевидна: каждое из селений в совместном их построении тоже подчинено линейному плану.

Домa в них, словно бусинки в ожерелье, как бы нанизаны на единую нить, которою в данном случае является высокий берег Прони (или сама река!). А двухсторонние улицы (2-3 в каждом селении) тоже выстроены параллельно этой единой (базовой) линии. В связи с этим, сам собой напрашивается пример бытования в нашей разговорной речи местного понятия: «сторона улицы». Вспомните, в Нашем Крае ведь редко можно услышать словосочетание: «на той стороне улицы», «на другой стороне улицы», а непременно скажут: «на том порядке», «на другом порядке».

Для подтверждения этого наблюдения приведу авторитетное мнение известного историка, исследователя истории Пронской земли Н.П.Милонова*. В статье «Об использовании архивно-документальных планов при изучении истории сел и деревень» он пишет: «Автору данной работы приходилось неоднократно обнаруживать и исследовать древнерусские селища. При археологическом обследовании памятников на берегах реки Прони (от Пронска до впадения ее в Оку) было обнаружено более 30 древнерусских селищ, относящихся к XI – XII векам. Культурные (жилые) слои указанных поселений выявлены вдоль берега реки и располагались в одну линию » [курсив мой].

Далее, он, словно многолетний житель Нашего Края, делает удивительно верный вывод: «Поселения Древней Руси с линейным планом, расположенные на возвышенных берегах, связаны с развитием земледельческого хозяйства. За береговыми линиями поселений шли усадьбы с огородами, а в напольной стороне возникали пашни…». Как здoрово, читатель!

Однако, набравшись смелости, возразим: «Но правил без исключения почти не бывает. Так и в нашем случае: село Столпцы имеет совсем другой вид». Но почему? А вот почему…

Во-первых, в том, что часть берега, которую на двадцатикилометровом участке местности занимают Столпцы, в древние времена была самой сухой. На топографической карте видно, что оно расположено до полусотни метров выше нормального уровня воды в Проне.

А это означает, что территория, занимаемая обитателями данного взгoрья, из-за некогда сплошной заболоченности большей части территории Края, была одним из тех немногих, по-настоящему сухих островков, которые благоприятствовали нормальному обустройству и здорoвому проживанию. Вероятно, именно поэтому она с самого начала заселения привлекала к себе множество новоселов и являлась неизменным центром общественно-экономической жизни всей округи.

Во-вторых, недаром же говорят: «Хорошего – понемножку». Так и царица-Проня, выделив для приречных застроек всего лишь полверсты, на северной его окраине резко поворачивает на восток. И крутой, почти обрывистый берег резко снижается до уровня местности, затапливаемой во время половодий. То есть (в отличие от других сел и деревень Края, которым в результате многовекового осушения удалось отвоевать пусть и менее благоприятные, но все же верстовые отрезки ) данный участок оказался урезанным наполовин у. В таком случае напрашивается вопрос: не этот ли природный фактор, заставил столпянцев искать для новостроек иной вариант? И, несмотря на неудобства с водопользованием, строить дома в стороне от реки, в поле.

В таком случае, как показывает опыт градостроительства, самой удобной схемой построения являются кучевые, гнездовые или – что чаще всего – шахматные планы. Похоже, так происходило и со Столпцами.

Тем временем, жителям окрестных деревень, привычных к линейному расположению домов, такой «неправильный», «непорядковый» порядок – «не вдоль реки», и даже не перпендикулярно ей, как это стало с Аксеновым Концом в Мелекшино, а кучей – казался, по-видимому, лишенным нормального образа: «беспорядком», «скучиванием в толпу», «столпотворением». Вероятно, отсюда и проистекло не имя, а «прозвище» – Стoлпцы.

Да что там доказывать! Давайте-ка мы отбросим географию вместе с логикой и обратимся (как в предыдущей главе) к фонетике, к звукам: А-ри-сто-во, Ме-лек-ши-но, Та-тар-ки-но, Му-ня-ко-во, Шел-ко-ва-я, Пе-ре-влес. Разве не видится и не слышится в этих названиях протяжность, удлиненность. Но вдруг, в центре этого ряда встречаем короткое, даже какое-то обрывистое: Стoлп-цы. Хочешь, не хочешь, а поневоле в сознании возникает заманчивый (но и обманчивый!) образ «столба».

Итак, разве не заметна протяжность, долгота звучания в каждом из предыдущих названий, и наоборот – сжатость, отрывистость, звуковая стесненность – в последнем? Заметим, что в этом нет ограниченности какого-то социального свойства, а заключен только береговой, географический смысл. И улицы в Столпцах (а их здесь гораздо больше, чем в прочих наших селениях) между собой составляют кварталы*? Потому что состоят они не из «порядков», а из «сторон», которые соединены между собой не переулками, а такими же улицами. То есть село Столпцы – единственный в Нашем Крае населенный пункт, имеющий лишь частично приречное построение, а большей частью оно имеет нетипичный для наших селений шахматный вид.

Вот почему наши Стол п цы не имеют ничего общего с искусственно навязываемым селу (и неприятно режущим наше аборигенское ухо) именем – Стол б цы.

Вместе с тем, в случае со Столпцами мы неоднократно встречаем документальные свидетельства (смотри ниже таблицу), когда даже в одном источнике встречается два селения Столпцы: как село, и как деревня. Например, в одном из них 142 , по сведениям на 1859 год, говорится и о селе , и о деревне . В другом 144 , по данным за 1888 год, что в Пронском уезде существовало село Столпцы, удаленное от уездного центра на 39 верст, от губернского – на 60 и от железнодорожной станции Хрущево на 13. Но аналогичные расстояния приведены и в соседней строке, где говорится о деревне Столпцы. Следовательно, они находились (как и находятся сейчас!) буквально рядом?! Или же практически представляли собой одно целое… Аналогично в «Сведениях о кустарных промыслах» на 1912 год 36 приводятся данные и по селу , и по деревне .

Так что местным краеведам над этим вопросом стоит поломать головы. Хотя вопрос наличия в прошлом обособленных друг от друга селений, может быть, не так уж сложен*.

Несколько строк в адрес «специалистов» по определению происхождения названий. В решении сего немаловажного вопроса всегда находится немало выдумщиков. Особенно среди лиц, не имеющих с именуемыми ими селениями глубинных связей или, скажем так: не пытающихся их в коренных жителях изучить. Они – великие – считают ниже своего достоинства советоваться с ними. Удобнее, знаете ли: посмотрев на «три П» (пол-потолок-палец), подумать и… – решение готово! А ехать в заснеженную Тмутаракань, без толку в жару или в слякоть бродить по оврагам, рытвинам, да буеракам… Тратить энергию, деньги на поездки, время на общение с аборигенами… Какой смысл? Да и что они могут сказать*? Нет, лучше размышлять в кабинете, а тем паче дома, лежа на диване. С него ведь тоже можно многое увидеть…

Велик соблазн – пойти по легкому пути. По нему и идут. Ну что ж, в таком случае утешимся афоризмом Козьмы Пруткова*, написавшего в «Плодах раздумья»: «Если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол» – не верь глазам своим».

В. Третье дополнение к упомянутой вначале главы статье Н.Левошина будет нами увязано со стереотипом мышления. Ну не нравится иноплеменнику Стoлпцы называть Стoлпцами! И как ни доказывай, будет он село переиначивать в какие-нибудь Стол б ц ы (с ударением на последнем слоге). И называть, как угодно, только не так, как испокон веков зовут его жители Нашего Края..

Вот совсем свежий пример, книжный. При изучении истории Края просматривал я как-то имеющийся в моей библиотеке сборник работ Д.И.Иловайского «Рязанское княжество» 46 , который в 1997 году вышел в издательстве «Чарли». Включена в него и «История Рязанского княжества». Дохожу до страницы 132 и вижу: вместо Столпцы – Стол и цы. Тьфу, ты! Неужели, думаю, и уважаемый историк разочарует… Благо, что живу в Москве. Заказал в Исторической библиотеке другое, самое первое издание (1858 года) этого сочинения 13 . Можете представить себе, с каким опасением и одновременно с тайной надеждой листал. Наконец, на странице 259 нахожу: Стол п цы! Ну, слава тебе, господи! От-лег-ло…

Интересно, что дальнейшее изучение биографии рязанского летописца подтвердило мое предположение об основательности подхода историка к изучению Нашего Края. В одной из биографических статей о нем 162 с глубоким удовлетворением прочитал: «…Когда задуманная работа была почти готова, Д.И.Иловайский предпринимает пешее путешествие [выделено мной] по местам наибольшего скопления городищ, остатков земляных укреплений и других свидетельств седой старины. Его походы по Оке, Проне и Осетру охватили территорию, которая являлась ядром княжества…».

[ А теперь, читатель, снова, предадимся (объективности ради – противоречащим нашим предыдущим утверждениям) историко-филологическим фантазиям.

Столпцы. В русском языке XI - XVII веков слово «столп» было очень распространенным. Оно (и производные от него слова) употреблялось во всех случаях, когда надо было обозначить предмет, занимающий вертикальное положение: бревно, «стоячий» камень (скала), вихрем поднятая пыль («столбом», – как мы сейчас говорим) и тому подобное. При переводе Библии на русский язык в обиход вошли выражения «соляной столп» (в рассказе о приключениях праотца Лота; Бытие, 19, 26), «вавилонское столпотворение» (в рассказе о людях, пожелавших построить башню, – то есть столп, – до самого неба). В других текстах находим праведника Симеона, который сидел «на столпе» (а, попросту говоря, – на вертикально поставленном обрубке дерева), а посему приписан к сонму святых под именем – Симеон Столпник (память о нем: 1 сентября старого стиля).

В более широком смысле слова «столп», «столпец» (малый столп) стали употреблять, желая обозначить несколько однородных предметов, расположенных не в линию, «в ряд», а один над другим – «в столп». Так, например, возник термин «столпцы» (с ударением на последнем слоге), относящийся к рукописным текстам, листы которых не сшивались по левому краю, а подклеивались один к другому: к нижнему краю каждого листа подклеивался верхний край следующего и так далее. Получалась длинная «кишка», которую сматывали в рулон («свиток»), начиная с последнего листа.

Иногда по типу этих «столпцов» строились на высоком, но пологом холме, возвышающемся над рекой (в виде террас), и селения. Причем, ряды дворов постепенно выстраивались один над другим, как бы «приклеиваясь»: каждый ряд к находящемуся выше (или ниже) склону. Поэтому принципу на Столпянском мысу могли быть две и больше деревень (а они, ведь, были, да и сейчас, если присмотреться, есть!!!) – две внизу (по берегу Итьи и у подножья), третья и самая длинная улица (Старые Столпы-Столпцы), четвертая, вокруг Церкви (Новые Столпы или Столпцы). И еще одно предположение: название Столпы (Столпцы) могло возникнуть не сразу, а лишь после того, как на склоне горы постепенно появлялись вторая, третья, четвертая, а то и пятая застройки.

К произношению, о котором писали И.Ермаченко и Н.Левошин (столб-столп, лоб-лоп, хлеб-хлеп), название Столпцы имеет, но лишь современному. Ибо в древнерусском языке слово «столб» отсутствовало, а употреблялось слово «стълпъ», означавшее нынешнее понятие слова «столб» (буква «ъ» считалась гласной и читалась как краткое «о»). До сих пор в болгарском языке (а он относится к группе славянских языков) пишется «сълнце» и «България». Аналогично в других славянских языках: в литовском «столб» – stulpas (опять-таки «п»), в чешском – sloup (тоже «п»). В XIX веке, правда, замелькало слово «столб», но употреблялось оно ограниченно. А.С.Пушкин, между прочим, тоже употребил в своем «Памятнике» древнерусское его написание (хотя, может быть, и из-за рифмы): «Вознесся выше он главою непокорной – Александрийского столпа». Постепенно слово «столп» стало архаизмом*, но Александрийский столп (к примеру) не называют столбом (скорее – колонной, – на иностранный манер) и переиначивать прозвище святого Симеона Столпника в Столбника никто не рискнет. Поэтому село (думаю, вначале оно все-таки было деревней!), даже по нашим фантастическим предположениям, носит название, вполне соответствующее времени заселения вятичами или после ее переустройства (обустройства) ими на славянский лад.

Что произошло, полагаю я, в X – XI веке или несколько позже. Именно тогда, вероятно, над одним рядом дворов выстраивался «столпцом» другой (или наоборот: сначала верхний, а потом к нему «подклеивался» нижний ряд. ]

Впрочем, есть еще одна любопытная версия происхождения названия поселения Столпцы, но из-за перенасыщенности основного текста я привожу ее в примечаниях*.

Столпцы: источники свидетельствуют

Уточняющие сообщения и другие сведения (к таблице, находящейся на следующей странице).

1905 год 85 . Село Столпцы; деревня Старые Столпцы. Обе – при реке Проня. Особенности населенных пунктов: церковь каменная, сельское училище, шк. грам. [так в тексте], образцовая школа, квартира урядника, волостное правление, казенная винная лавка, ком. чайн. с чит. [так в тексте], ярмарки – 6 августа и 1 октября, по воскресеньям – базары, на кладбище [находящейся на северной окраине соседней деревни Татаркино] – каменная часовня, просорушка, здания бывшей игольной фабрики, [жители] занимаются торговлей, кирпичный завод.

1912 год 130 .

Село Столпцы . В кустарных промыслах задействовано 23 хозяйства с общей численностью 144 человека (мужского пола – 81, женского – 63). Всего кустарей – 62 человека, в том числе – одна женщина. Заняты по видам промыслов: бондарным – 3 члена семьи, из одного хозяйства; столярным – 7, из двух хозяйств; канатно-веревочным – 15, из четырех хозяйств и 6 наемных рабочих; сапожным – 1 и 1 наемный рабочий; валяльным – 11, из четырех хозяйств; кузнечным – 1; изготовлением замков для стреноживания лошадей – 14, из шести хозяйств; слесарным – 2, оба из одного хозяйства; портняжным – 1 мужчина и 1 женщина, из одного хозяйства; шитьем шапок и картузов – 5, из одного хозяйства; живописным – 1.

Деревня Старые Столпцы . В кустарном (кирпичном) промысле задействовано 2 хозяйства с общей численностью: 6 членов семей и 4 наемных рабочих.

1.1.1997 г. 126 . В селе Столпцы проживало 268 жителей.

Сводные историко-статистические данные по

селу Столпцы и деревне Старые Столпцы

Столпцы: другие источники свидетельствуют.

По состоянию на 1884 год 129 .

В сведениях, представленных в виде дроби, цифра в числителе относится к селу Столпцы, а в знаменателе – к деревне Столпцы.

Численность приписного населения: Число душ, имеющих земельный надел – 372/144; число домохозяев – 138/65; жителей мужского пола – 419/230, из них в возрасте от 18 до 60 лет – 221/119, полуработников – 49/32; жителей женского пола – 434/209, из них в возрасте от 16 до 55 лет – 213/117; всего жителей обоего пола – 853/439, из них грамотных: мужского пола – 190/26, женского – 60/4, учащихся мальчиков – 31/13, девочек – 14/2.

Рабочая сила семей. Число семей: без работника – 9/0, в них душ обоего пола – 20/0; имеющих только полуработников – 5/1, одного работника без полуработников – 40/849/23; от полутора до 2-х – 42/16, от двух с половиной до 3-х – 17/17, свыше 3-х – 16/8.

Землевладение. Всего у крестьян имеется надельной пашенной земли – 30/269 десятин; в том числе: общественной – 30/269, подвор. и четверт. [так выглядит сокращение графы в таблице] – 13/0; приходится на душу населения – 0,1/1,9 десятины, на надельного работника – 0,2/2,3. Всего собственной пашенной земли – 185/16,5 десятины, которой владеют 19/6 семей. Всего вненадельной арендуемой пашенной земли – 14/13 десятин (0/31 надел), которой владеют 1/7 семей. Безземельных семей нет.

Подворное распределение надельной земли и способ ее обработки. Всего домохозяйств, имеющих надел – 138/65 [к цифре 138 дано примечание: означенные домохозяева полевого надела не имеют], из них: обрабатывают его весь своим инвентарем – 0/50, обрабатывают свои наделы чужим инвентарем – 0/2, сдают весь надел в обработку другим хозяевам – 0/13.

Урожай (сам сколько). Ржи – 0/3; овса – 0/3; сена на раскладочную единицу – 30 пудов .

Скотоводчество крестьян. Рабочих лошадей – 36/75; коров – 56/52, телят – 16/13; овец – 37/265; свиней – 44/59; на одного домохозяина приходится единиц крупного скота – 0,7/2; безлошадных хозяев – 114/17, с одной лошадью – 17/27, с двумя – 5/15, с тремя – 0/6, имеют более трех лошадей – 2/0; дворов без лошади и коровы – 66/16.

Распределение строений. Число надельных домохозяев: имеющих одну жилую избу – 138/55; бездомных – 0/10; из общего числа изб: топятся «по белому» – 138/50, «по черному» – 0/5; деревянных – 128/52, каменных и глинобитных – 10/3; крытых; соломой – 119/53, дранью и железом – 19/2; размером 6 и менее аршин – 9/1, 7–8 аршин – 90/48, 9–10 аршин – 12/3, более 10 аршин – 27/3. Из нежилых строений: плетневых дворов – 29/47, деревянных и каменных – 76/4, клетей – 73/36, амбаров и сараев – 81/22, риг и овинов – 13/43.

Промыслы крестьян . Число взрослых мастеров – 34/3; число семей, где есть эти мастера – 28/2; число кустарей, имеющих «земл. зараб.» – 7/4, «с проч. зараб.» – 48/3, «всех промысл.» – 83/9, количество мужчин, занимающихся отхожим промыслом – 68/30.

Число казенных окладных душ – 377/45.

Наличие заведений. Промышленных – 7/0; трактиров и других питейных заведений – 4/1; лавок – 11/0.

Школы

Для читателей-земляков, любителей старины Нашего Края, думаю, не лишними будут данные о Столпянском земском трехгодичном училище 3-го разряда 129 . Основано оно было Пронским земством в 1874 году. Учеба проходила в 2-х этажном каменном здании, относящемся к собственности церкви. Покрыто железной крышей и имело 10 окон. Площадь его учебных классов составляла 98 квадратных аршин. Отапливалась одной голландской печью. Библиотеки не было. Квартира учителя находилась при школе. Стоимость содержания училища составляла 296 рублей. В Сборнике отмечается: «Плата за обучение не берется. Крестьяне расходуют 20 рублей на отопление».

Попечитель (с 1879 года) – крестьянин В.Е.Братанов. [Не Павла ли Андреевича Братанова, мужа Прасковьи Федоровны Братановой – старейшего педагога нашей Мелекшинской школы, он предок?]

В 1885-1886 учебном году обучалось 53 мальчика и 21 девочка, в том числе 19 учеников из 4-х соседних селений. Занятия начинались 10 сентября, заканчивались 15 мая. Продолжительность учебы составляла 5 часов в день; всего в течение 169 дней. Преподаватели: законоучитель – священник Ф.А.Загорский (с 1881 года); учитель, окончивший курс в Рязанской учительской семинарии, – М.Н.Семенов (с 1874 года).

Количественное распределение учеников по группам было следующим:

– по классам: младший – 3 мальчика и 8 девочек, средний – 34 мальчика и 9 девочек, старший – 16 мальчиков и 4 девочки;

– по возрастам: 8 лет – 7 девочек, 9 лет – 7 мальчиков и 5 девочек, 10 лет – 15 мальчиков и 8 девочек, 11 лет – 10 мальчиков и 4 девочки, 12 лет – 10 мальчиков и 2 девочки, 13 лет – 3 мальчика, 15 лет – 1 юноша;

– по сословиям: из крестьян – 49 мальчиков и 19 девочек, из купцов – 4 мальчика и 2 девочки, из духовных и разночинцев – никто не учился.

В мае 1886 года свидетельства об успешном окончании училища получили 12 выпускников.

Для полноты сведений приведу данные о грамотности по времени не столь отдаленному, но самому драматичному – конец Гражданской войны – 1920-му году. Во всей Столпянской волости тогда насчитывалось 6677 жителей, 2033 из них были грамотными 53 .

Что касается последней цифири, то, на мой взгляд, это – явная «утка»*. Хотя, как знать: ведь был же принят 26 декабря 1919 года декрет Совнаркома о ликвидации безграмотности, по которому все население в возрасте до 50 лет было обязано научиться читать и писать. Рязанский губисполком в свете этого декрета спешно постановил: в наступающем 1920 году полностью ликвидировать безграмотность. И обучить: в I -ю очередь – всех безграмотных горожан, во II -ю – сельчан в возрасте 14-35 лет и в III -ю – все остальное сельское население. Обучение осуществлялось в объеме 60 учебных часов в течение 1,5 – 2-х месяцев.

Но меня – гражданина моей Большой Родины – волнует вопрос не об элементарной грамотности, которою заставили наших дедов-прадедов овладеть большевики, и не о преемственности в образовании, закладываемой тогда и ради нас, будущих поколений. Нет, волнует вопрос совсем иного плана. А не является ли вся эта вдолбленная тогда филькина «грамотность» тем вирусом*, который проник в сознание граждан и почти столетие губительным образом воздействовал на каждого жителя страны и его потомков. Не этот ли вирус, при отсутствии врожденного иммунитета*, подавил с тех пор во всех нас здравомыслие, а главное – и способность к собственному мышлению и принятию самостоятельных решений?

Не этот ли «интеллектуальный» СПИД* с тех пор оказывает свое пагубное воздействие на центр головного мозга (ежели таковой в нем имеется), который ответственен за общегосударственное строительство. Ведь на сегодняшний день сложилась парадоксальная ситуация: всеобщая грамотность (а в некоторых индивидуумах она безгранично глубока и обширна) почему-то позволяет также глубоко и всеохватно поддаваться внешнему над ней господству, над нашими «просвещенными» мозгами, над сознанием. И манипулировать, не встречая ни малейшего сопротивления, ради (так видится!) пагубной цели – разрушения тысячу лет укреплявшегося государства.

О божьих храмах

И.В.Добролюбов 34 сообщает, что первоначальное построение церкви в селе Столпцы относится к первой четверти XVIII столетия.

Действующая до сего дня каменная Преображенская церковь с приделами Покровским и Дмитриевским построена содержателями фабрики братьями Рюмиными. С описанием подготовительных работ к ее строительству мы уже ознакомлены из статьи Ирины Кусковой, приведенной в разделе «Преобразования и результаты». Правда, в ней не указаны годы начала и окончания строительства, не говоря о дате ее освящения. Большинство авторов склонны считать, что для прихожан она была открыта в 1761 году.

В окладной книге «завода Козмы Рюмина» сказано, что «при новопостроенной церкви земли было десять четвертей в поле, а в дву томуж сенных покосов на сто копен в приход той церкви состоял». И там же о количестве прихожан: «Дани с дву дворов, в которых показано рукомесленных работных людей двесте человек и больши». Следовательно, она специально строилась для рабочих действующей игольной фабрики.

Внешний вид храма сохранился до сего времени. Авторы «Рязанских достопамятностей» 11 Г.К.Вагнер и С.В.Чугунов о нем пишут:

« Преображенская церковь в Столпцах являет собой любопытный образец трансформации [преобразования] старого типа посaдского [упрощенно-прямолинейного вида] храма в барокко [отличающийся пышностью и живописностью] XVIII века. Кубический [шестигранный] одноглавый храм с трапезной и колокольней препoдан архитектором как нечто новое. Вместо кокошников [украшений в виде полукруглого щитка] под свесом кровли пропущена сочная висячая аркатура [ряд декоративных ложных арок]. Купол сделан «вспученным», массивная луковичная глава обыграна как живописно-пластический элемент композиции [общего построения]. При лаконизме [строгости и четкости очертаний] оконных наличников все это выглядит действительно не по-посадски [выражаясь простонародным языком советской эпохи: не «по-колхозному»]… » .

По названиям материалов архива Рязанской епархии 155 можно проследить и события, связанные с историей этого храма. Приведем некоторые из них.

1782 год : «Доношение села Столпцов иерея Алексея Федорова о обветшавших одеждах на престоле и жертвеннике, на 23 листах».

1806 год , 6 сентября: «Дело об удалении от должности священника села Столпцев Алексея Федулова с произведением на его место диакона Федора Иванова, на 76 листах».

1807 год .

1 июня: «Рапорт благочинного села Столпцев священника Алексея Федорова, на 2 листах».

7 июня: «Прошение села Лучинска диака Ивана Алексеева о произведении его в село Столпцы во священника, на 2 листах».

1810 год , 29 апреля: «Дело об отчислении из прихода села Лучинска к селу Столпцам деревни Столпцев».

1814 год , 4 сентября: «Дело по рапорту благочинного о краже в церкви села Столпцев церковных денег дьяком Тимофеем Федоровым, на 13 листах».

1816 год.

20 января: «Прошение села Столпцев священника Федота Васильева о переведении его в село Перевлес на праздное [освободившееся] священника место, на 8 листах».

15 марта: «Прошение села Столпцев дьяка Григория Алексеева о произведении его в тож село во священника, на 4 листах».

1822 год , 20 марта: «Прошение села Столпцев прихожан о дозволении им на их же кошт перелить колокола, на 2 листах».

По состоянию на 1885 год в приход церкви территориально входили следующие селения: село Столпцы, 159 дворов; деревни Городецкая (в 2-х верстах), 24 двора и Ухорские Выселки*, 6 дворов. Общее количество прихожан составляло: 724 человека мужского пола, 796 – женского. Служителей церкви по штату полагалось: 1 священник, 1 псаломщик.

Храм во имя Преображения Господня (так официально именуется церковь в Столпцах), как и десятки тысяч других в Советской России, был закрыт во время так называемой «безбожной пятилетки» (1928-1932 годы), вновь открыт после войны, в 1947-м (смотри статью Татьяны Ворониной «Имеет большое значение» в газете «Заря» за 27 августа 1997 года). И с тех пор является действующей церковью. Сегодня в ее приход входит большинство селений Нашего Края (исключая поселок Истье и его окрестности).

В указанной статье Т.Ворониной, освещающей и общее состояние духовной культуры в районе, также отмечается: «Возрождение деятельности Русской Православной церкви коснулось и Старожиловского района, где до 1917 года действовало 32 церкви». Сегодня в районе действует – 6. Остальные стерты с лица земли небрежением и временем, а те, что остались, как отмечает автор: «…представляют собой печальную картину…».

Заметим также, что из двенадцати церквей, некогда существовавших на территории Нашего Края и соседних селений, а это: в Лучинске, Юмашеве, Коленцах, Суйске, Тарасове, Соболеве, Столпцах, Перевлесе, Кутукове, Истье, Залипяжье, Жерновищах – ныне действует только две: в Столпцах и в Истье.

Поведаем об уникальном по архитектурному совершенству перевлесском храме, об истьинских церквах и несколькими цифрами – о печальной участи всех других на Рязанской земле.

Богородицерождественская церковь в Перевлесе начата строительством в 1824 году, окончена и освящена 29 октября 1839 года. У истоков создания этого грандиозного архитектурного сооружения, как пишет М.Ф.Микулин 77 , стоял «…Барыков Иван Иванович, помещик с. Перевлеса, Пронского уезда, который построил в 1824-1839 годах вместо обветшавшей церкви в том селе вновь каменную церковь на свои средства». В этом же сборнике есть сведения и о строителе предыдущей церкви в этом же селе: «Головин Василий Кириллович, помещик села Перевлеса Пронского уезда. В 1783 году построил в том селе храм (Рождества Пресвятой Богородицы)».

Однако наименования документов, [возможно] хранящихся в архиве Рязанской епархии 155 , принуждают к уточнению, например, следующих сведений.

1776 год : «Дело по доношению подполковника Головина о не исправлении у него молебна иереем села Перевлеса Петром, на 22 листах». [Может быть, предыдущая церковь была построена не в 1783 году, а, к примеру, не позднее 1776 года?]

1823 год , 3 мая: «Прошение села Перевлеса помещиков Василия и Ивана Барыковых управляющего имениями Миная Иванова Новикова о дозволении ему на собственный кошт в том селе построить каменную церковь, на 2 листах». [Может быть, зачинщиком строительства церкви и первоначальным вкладчиком средств в него был не Иван, и даже не Василий с Иваном Барыковы, а управляющий их имениями – Минай Иванович Новиков?!]

Как бы там ни было, но красота и величие перевлесского храма ошеломляют и очаровывают. И не только сельчан либо туристов, но даже искушенных в архитектуре знатоков. Например, авторы замечательной книги «Рязанские достопамятности» 3 свое впечатление о нем выразили таким вот вдохновенным слогом:

« Перед нами произведение <…> незаурядное не только по своей величине, но и архитектурному качеству. Храм представляет собой традиционную композицию «ротонда на четверике» [четырехгранное здание с колоннами и куполом], осложненную портиками [пристройками с колоннадами] с севера и юга, но с полукруглой апсидой [выступом со стороны алтаря], колоннада которой вместе с колоннадой портиков образует своеобразный периптер [обрамление колоннами по всему периметру здания].

<…> Ротонда Рождественской церкви очень высокая, прорезана множеством оконных проемов, со сдвоенными полуколоннами между ними. При взгляде на храм с юга или северо-востока все его колонны – портиков, апсиды и ротонды – образуют мощную систему ритмических вертикалей, к которым присоединяются колонны колокольни. Такое поистине «органное звучание» колоннад делает эту церковь уникальной.

Особое внимание, конечно, привлекает колокольня. На ее нижнем четверике [четырехгранном здании] <…> водружены пять (!) постепенно уменьшающихся по высоте и в диаметре цилиндров, верхний из которых перекрыт полусферическим куполом и увенчан фонарем с маленькой главкой. Мы <…> второго такого пятиярусного круглого столпа [башни], как в Перевлесе, назвать не можем. Ему уступают даже такие гиганты, как колокольня церкви Мартина Исповедника в Москве (1791–1806) и бывшая колокольня Спасо-Андрониковского монастыря (1795–1803); обе – архитектора Р.Р.Казакова*.

<…> Невольно возникает вопрос: что хотел отметить И.И.Барыков заказом такого грандиозного сооружения? Проявилось ли в этом непомерное честолюбие или что-то более важное?... »

Первоначальный приход Богородицерождественской церкви составлял 34 : «село Перевлес – 160 дворов; деревни Кутуково – 56 дворов, Тугушево (в 3-х верстах) – 31 двор, Большое Пирогово (в 1-й версте) – 130 дворов, сельцо Малое Пирогово – 56 дворов, деревни Ворищи – 62 двора, Шелковая (в 3-х верстах) – 73 двора». При церкви имелось приходское училище.

Христорождественская каменная церковь в селе Истье была построена в 1816 году по проекту и под руководством архитектора В.П.Стасова. Большую часть минувшего столетия простояла закрытой и подвергалась разрушению. Но в конце его и начале наступившего было принято решение о вводе ее в действие. Было восстановлено внутреннее ее убранство. Весной 1998 года состоялось новое освящение храма и его открытие для прихожан.

Однако, несмотря на то, что в 2002 году над куполом был поднят освященный крест (об этом сообщала «Приокская газета» в номере за 10 апреля), сегодня величественный по форме храм все еще имеет весьма неприглядный внешний вид.

Воскресенская деревянная церковь в Залипяжье была построена в год смерти Петра I , то есть в 1725 году; с 1816 года была приписана в качестве кладбищенской к истьинской церкви. Ныне от нее никаких следов не осталось.

По последним данным 126 , в конце XVII века Рязанская епархия насчитывала 1221 церковь (по численности она была второй в России, после Новгородской – 1227 церквей). Но спустя два века, как сообщает «Рязанский ежегодник/1998», действующих осталось – 197. Таким образом, за годы большевистского правления численность церквей сократилась более чем в 6 раз. Это неизбежно привело к снижению уровня культуры и духовности населения. Приведем один из характерных примеров, касающихся истории Преображенской церкви в Столпцах, подтверждающих начало распада религиозных основ в человеческих душах 122 .

« Информационная сводка №10 Административного отдела окрисполкома [от 18 июня 1930 г.] о криминальной ситуации и основных происшествиях в округе за май 1930 г.

Председателю Рязокрисполкома. Секретно.

В ночь с 24 на 25 мая из церкви села Столпец была совершена кража церковного имущества. Произведенным осмотром места происшествия установлено. Злоумышленники, пропилив решетку окна, забрались внутрь церкви, сорвали с 2-х икон серебряные ризы весом 22 фунта 80 золотников, забрали 2 серебряных креста (один из последних позолочен) и с престола шелковый платок красного цвета, всего на сумму 300 руб. Следов преступниками никаких не оставлено. Подпись » .

Может быть, с тех мрачных дней начал снижаться духовный и нравственный потенциал в самих богослужителях (есть тому и свежие примеры).

В завершение рассказа о православных церквах хочу обратить внимание на истинных духовников, служащих Богу и Церкви не ради живота своего. Вот некоторые строки из стихотворений нашего современника, замечательного русского поэта-«звонаря», иеромонаха Романа, в миру – Александра Матюшина (Псковская область):

«…Выжили вы, бессловесные зрители, / Бури прошли, расточились врази. / Сколько всего за века перевидели, / Белые Церкви, осколки Руси…»

«…Вас не касаются запахи тленные / Этот октябрьский отчаянный пир. / Белые Церкви – Твердыни Вселенныя, Не устоите – развалится мир…»